|
| JUGEMUJUGEMUGOKOUNOSURIKIREKAI |
 | JARISUIGYONOSUIRAIMATSUUNRAIMATSU |
 | FUURAIMATSUKUUNEROTOKORONI |
|
| |
Всем приветики. Здесь, вроде, мой Клауд зашел очень даже неплохо, и я решила исправить это положение, выложив плохую проду. Клауд вообще пишется сложно, потому что он Клауд, но почему бы не выложить то, что есть, да?
Клауд, ей всего десять!
– Тифа, это не смешно!
– Так, так... – на том конце линии пытались прекратить хихикать. – Значит, я попробую пересказать.
– Ты уж попробуй, – буркнул Клауд, почему-то смутившись.
– Ты приехал к клиентке за посылкой и зашел в комнату...
– Эту часть можешь пропустить.
– ...Клиентка пыталась тебя соблазнить заколкой для волос, и у тебя пошла носом кровь. А потом ты вышел из дома, и тебя огрели по голове? – Локхарт глубоко вздохнула, надеясь скрыть не в меру веселое настроение.
Получилось неубедительно.
– И ничего не забрали. Кроме этой сумасшедшей.
– А вдруг её похитили?
"Я сам её чуть не похитил", – Страйф опустил эту маленькую пикантную деталь.
– Нет, исключено.
– Ты чего-то мне не рассказываешь, Клауд Страйф...
На линии возникла неловкая тишина. Поскольку в этой области Клауд был экспертом, оставалось только ждать: скажет Тифа что-нибудь ещё или предпочтет молчание. Пока она мучилась с ответом, Страйф усталым взглядом окинул пейзаж. С запада сиреневатым бархатом темнело небо; солнце, ещё не спрятавшееся за грозовые тучи, зловеще расчерчивало грань между своими владениями и непогодой. Живым, тревожным золотом светилу отвечали колосья в поле. Чувствовался запах грозы.
Поворачиваясь в сторону дороги, Клауд увидел знакомые очертания своего мотоцикла... и совершенно незнакомые признаки движения возле его детища! От этого шевеления по спине пробежал неприятный холодок, будто в душу залезли.
– Я перезвоню, – сказал Страйф напоследок, аккуратно приближаясь к источнику волнения.
Девчоночка, копошившаяся в мотоцикле – во внутренностях Фенрира! – с виду была не старше Дензела. Не понять откуда взявшаяся, она забралась с ногами на сиденье и скрупулезно ковыряла что-то в открывшемся отсеке с мечами – со спины видно было только облупленные розовые башмачки, белые гольфики да высокую тёмную юбочку, наполовину скрытую здоровенным пухлым, почти круглым рюкзаком. Оттуда выглядывали плюшевые игрушки разного толка, да и сам ранец походил на что-то пытавшееся быть одушевленным.
– Ты что делаешь?
Проигнорировала.
Девчушка продолжала самозабвенно копаться в отсеке, пытаясь вытащить один из мечей. Клауд поравнялся с ней, не без интереса – и тяжелейшей доли недоумения – рассматривая незнакомку. Два высоких длинных хвостика, убранных похожими на листья резинками, весело покачивались, отражая старания хозяйки. От перенапряжения она выпучила без того большие глазищи и сморщила носик, сосредоточенно закусив губу.
– Эй!
Без толку.
Клауд встал напротив маленькой нахалки и, собрав всю свою грозность, снова обратился к ней.
– Уйди, – деловито изрекла малютка. – Я не хочу с тобой разговаривать!
Страйф воспринял это как побуждение к активным действиям. Он легко подхватил её руки и отлепил девочку от сиденья, чем, кажется, немало её удивил. И разозлил: упругий удар туфелькой по ребрам заставил Клауда удивленно охнуть и выпустить ношу. Ноша перекувырнулась в полете и приземлилась на рюкзак, как на подушку.
– Спятила?! – Клауд схватился за ушибленный бок: больновато для десятилетки!
Девчонка поднялась, отряхнулась и приняла чудную боевую стойку, скуксив неприязненную рожицу.
Погода начала резко портиться.
– Ты кто такая? Что делала у мотоцикла?
– Ха! – пигалица изобразила стойку журавля – в силу ранца довольно горбатого. – С незнакомцами не разговариваю!
– ...Ну и стой на одной ноге.
Клауд демонстративно отвернулся, спиной ожидая нападения, но вместо удара до него донесся ответ:
– Маёи Хатикудзи.
– Что?
Девочка приняла более дружелюбную позу, хотя личико горело враждебностью.
– Меня зовут Маёи Хачикуджи!
– Подожди, – Страйф в замешательстве почесал затылок, – ты как-то по-другому сказала...
– Ты так и не назвался, дедушка!
"Дедушка... Дедушка. Дедушка!" – пальцы у Клауда сами собой дрогнули. Если бы Маёи знала, какое усилие над собой сделал мечник в эту секунду!
– ...Клауд Страйф.
– Так вот, Кураудо Сутораифу, я не буду с тобой разговаривать!
– ... ... ...Клауд Страйф.
Девчушка вполне искренне опустила глаза и прикрыла рот ладошкой.
– Извини, оговорилася.
Пробурчав в ответ нечто нечленораздельное и непечатное, Клауд снова обратился к девочке:
– Ты одна тут?
– Ещё ты есть.
– Мотоцикл зачем?
Маёи замотала головой в разные стороны, словно впервые видела окружающую местность.
– Зачем? – переспросила с таким видом, будто Фенрир целиком и полностью в её владении.
Страйф сделал несколько решительных шагов вперед.
– Послушай, девочка, – и не стеснялся смотреть свысока. – Продолжишь играть в шарады, останешься тут одна.
– Ну и до свиданья!
Клауд смерил её долгим грозным взглядом и с особым тщанием развернулся, направившись к мотоциклу. До слуха слишком поздно донёсся частый топот – и в следующую секунду Страйф кубарем летел по землистой придорожной насыпи.
"Быть войне", – твердо решило искалеченное сегодняшними приключениями тело.
Яростные порывы ветра сгибали колосья, сгущали краски туч над головой, хлопали одеждой, точно намеревались сорвать. Белыми нитями горизонт вспарывали молнии, наполняя воздух пьянящим запахом свежести. Запахом битвы. Оба чувствовали приближение неминуемого; ощущение надвигающегося сражения звенело на кончиках пальцев. Клауд поднялся, потирая ушибленные руки.
Пророкотал очередной раскат грома. Его соперница деловито нахмурила носик и изрекла:
– Разберемся с этим, Курарауд.
Глаз едва заметно дернулся.
– ...Клауд.
– Извини, оговорилася, – Маёи выпятила указательный палец. – Разберемся с этим! Куууурааааауууууудоооооо!
– МЕНЯ ЗОВУТ КЛАУД! – взревел Страйф, взмывая в воздух.
Девчушка подскочила, готовая отразить удар; красноватые глаза горели боевым азартом.
Новая вспышка молнии вычертила два силуэта, насмерть вцепившихся друг в дружку. Столкновение их было настолько сильным, что сокрушительная ударная волна разошлась во все стороны, опасно пригнув золотистые колосья.
В очередной раз отскочив от Клауда, Маёи снова оттолкнулась в его сторону, чудно свернувшись клубочком, и Страйф получил мощный удар здоровенным рюкзаком по боку. Еле устоявший на ногах и невероятно этим довольный, мечник разве что зубами не ухватился за злосчастный рюкзак и с нечеловеческой силой произвел коварный контрманёвр.
Когда туфельки Маёи оторвались от земли, девчушка запищала, как раненая, и через несколько секунд розово-синий вопящий объект пересек в полете несколько рядов пшеницы, приземлившись где-то далеко... и надолго.
Клауд тяжело дышал, ожидая возвращения из поля маленького чертёнка. Подобного злорадства Страйф не испытывал с тех пор... давно не испытывал!
Землю крупными каплями зачернил дождь, а девчушка всё не возвращалась. Несколько раз всё взвесив и в итоге чертыхнувшись, Клауд двинулся в поле, где нашёл полуживой бутерброд из рюкзака и девочки, выражение которой говорило о долгой и блаженной отключке.
Страйф почувствовал укол от коварной женщины по имени Совесть. Он, взрослый мужчина двадцати четырех лет, подрался с хиленькой девчонкой, отправил её в нокаут и теперь искренне этому радуется! Мрачное удовлетворение от схватки как-то само собой развеялось. В самом деле, угрюмо думал Клауд, таких отморозков, как он, ещё поискать.
Через минуту Клауд уже вернулся к Фенриру, таща на одном плече девочку, а на другом – её безразмерный рюкзак. Что она там таскала? Черную дыру?!
Не сбавляя градуса угрюмости, Клауд устроил малявку на сидении, заботливо укрыв дождевиком.
– Страйф?
Голос, окликнувший его со спины, показался до безобразия знакомым. Настолько знакомым, что Клауд расхотел поворачиваться. Чернейшие тени подозрений легли ему на душу; меж бровями пролегла злая морщинка, и окликнувшему представился самый суровый, какого только можно было вообразить, работник службы доставки Клауд Страйф.
– А ты здесь что забыл, Шинра?
Белые одежды заметно потускнели от частого дождя; чёлка почти прилипла ко лбу – но при том Руфус продолжал выглядеть таким же самоуверенным, заносчивым и чересчур гордым собой.
– Я забираю эту девочку, – бывший президент сделал несколько шагов вперед, и Клауд подметил тяжелое дыхание и рваные резкие движения наследника.
"Бежал, что ли?" – подумалось в недоумении.
– Как насчет забрать свои зубы и идти своей дорогой? – Страйф сразу почувствовал что-то недоброе.
Заслышав заманчивое предложение, Руфус в отвращении поморщился, точно увидел огромную улитку.
– Как грубо, Клауд, – дыхание его постепенно выравнивалось; Шинра огляделся по сторонам, отнюдь не скрывая досады от столкновения. – Из всех людей встретить тебя – огромнейшая честь.
Сарказм, которым сочилась эта реплика, был, пожалуй, достаточно тяжелым и едким, чтобы крупными каплями упасть на асфальт вместе с дождем.
– Кто это? – Страйф устало вздохнул, переводя взгляд на спящую девочку, укрытую дождевиком.
Руфус тоже теперь смотрел на Маёи.
– Долго объяснять. Можно сказать, она знакома с тем, кто отправил тебя во внеплановый нокаут.
Клауд быстро вернул Шинре должное внимание.
– Ты их знаешь?
Наследник не торопясь приблизился к Фенриру и кивнул Страйфу за спину, добавив только:
– Так вот они идут.
Мечник резко повернулся, вмиг приготовившись к новой встрече с неизведанным. Встрече, которая так много должна расставить на свои места!
Встрече, которой не состоялось. Страйфу предстала унылая непогода, почерневшая от дождя дорога – и ничего больше. Прорычав имя злосчастного президента, Клауд приготовился к хорошей взбучке зазнавшегося белёсого павлина, но и тут его поджидал сюрприз.
Никого.
Ни Маёи, весело сопевшей под звуки дождя, ни странного, но такого же самоуверенного Руфуса – никого! Дождевичок заботливо укрывал сиденье от шелестевших капель, а Клауд... Клауд стоял, злой, уставший, готовый к расправе с обидчиками – в полном одиночестве.
Почему-то подумалось, что в этот странный день кто-то начал сходить с ума.
– ...значит, я попробую пересказать.
– Н-нет, Тифа... – Клауд тысячу раз пожалел, что позвонил.
– У твоего мотоцикла копалась девочка...
– Внутри моего мотоцикла!
– Внутри твоего мотоцикла копалась девочка. Ты не смог её оттащить, и тебе пришлось... Клауд, это отвратительно! Как тебе не стыдно?!
– Стыдно, когда видно, – Страйф припомнил не самые удачные маневры противницы.
– Клауд, – Тифа выдержала торжественную паузу, – мне кажется, ты слишком болезненно воспринимаешь любые действия с Фенриром.
– Но Тифа! Это мой мотоцикл!.. – он быстро прервал волну оправданий. – Да не в этом дело. Эта девчонка возникла из ниоткуда.
– И поэтому ты решил ее избить?
– Это был честный бой!
– О-ох! – кажется, Тифа только больше разозлилась. – Она еще без сознания?
– Вообще-то... – Страйф нервно почесал затылок. – Её забрал Руфус.
Тифа ничего не ответила. На линии возникла такая неловкая тишина, что даже эксперт Клауд не в силах был её выдержать.
– Её забрал Руфус, – устрашающе спокойно повторила Тифа.
– ...Да.
– И где сейчас Руфус?
Вот она. Вот она – логическая яма, в которую Страйф боялся провалиться – и провалился.
– Он исчез.
Выдох Тифы, донесшийся из трубки, уже нельзя было назвать веселым.
– Клауд? Возвращайся-ка домой.
KJIAYD 4T0 TbI DEJIAEIJJb (0-1-2-3-4)
Layer 0 Start
- Говоришь, они фильтруют входные данные? - Руфус выглядел серьезно и даже немного грустно.
В ответ ему утвердительно фыркнули, на что наследник невольно вздрогнул: когда в ответ фыркает парящая в воздухе плита, дело явно недоброе. Хотя... какие добрые дела могут быть у Шинры?
Руфус задумался ненадолго; меж светлых бровей залегли морщинки, а синие глаза сощурились, выдавая холодный расчет, созревавший в голове наследника. Наконец, взгляд его просветлел, и уверенными шагами Шинра приблизился к терминалу, торжественно занеся над клавиатурой руки, будто планируя сыграть на фортепиано. Затаившаяся в дальнем углу плита затаила дыхание.
Тонкие длинные кисти наследника замерцали во тьме; казалось, с кончиков пальцев вот-вот готовы сорваться золотые искры молний.
- Бааааттоооон... - Руфус сделал торжественный вдох, - Мээээээээээээээээш!
Шквалом обрушившиеся руки беспорядочно забарабанили по клавиатуре, заглушая механический стук клавиш треском разрядов от соприкосновения кожи с пластиком. Плита, завороженно наблюдавшая за этим действием, не сразу поняла, что к чему.
Ладно, думала плита, допустим, этим глупым способом Шинра постарается обойти защиту, ладно. Но почему с его пальцев срываются молнии? Кто вообще так делает, когда вводит команды в терминал? Оставшиеся еще от главного программиста воспоминания в ужасе зашевелились от подобного обращения с вычислительными машинами.
- А... - подала голос плита, подобравшись поближе и прибавив себе яркости. - Что ты сейчас?..
Руфус не замечал её: на лице застыла безумная улыбка; сиявший лихорадочным блеском взгляд блуждал по тёмному окружению, постепенно заполнявшемуся символами - очевидно, результатами его работы.
Плита решилась окликнуть наследника:
- Шинра-а-а!..
В ход изощренной атаки Руфуса пошли локти, а слабый возглас плиты заглушил громогласный маниакальный смех. Плита пожалела, что у неё нет лица и руки.
Сколько вечностей минуло с момента начала этой пытки, плита не знала, но резкий щелчок, заставивший погаснуть мерцавшие бледной синевой символы, остановил наследника. Остановил он и плиту, которая стремительно погасла, оставив на себе единственное послание:
"3a 470... . . ."
Layer 1 Start
Клауд надеялся, этот день пройдет без происшествий. Серьезно, может хоть один день нынче пройти без происшествий?! Только-только оправился от встречи с прекрасным полом (земляным, от удара по голове лопатой, кажется), так пришлось нянчиться с гением ганблейдной мысли. В мире происходила какая-то несусветная чушь, но для начала Страйф не прочь был хотя бы немножко отдохнуть от приключений, подстерегавших его то тут, то там...
Смачно, до слёз зевнув, Клауд в последний раз взглянул на утреннее солнце, приветливо заглядывавшее в окно, и надел тапочки. Нужно было выпить чаю, чтобы проснуться окончательно.
Вставал Клауд рано, и обыкновенно к тому времени, как просыпалась Тифа, он уже выезжал из Эджа; поэтому сейчас он спускался с лестницы, стараясь делать это как можно тише и - главное! - не наступить на проклятую скрипучую ступеньку.
Сколько бы он ни чинил эту проклятую скрипучую ступеньку, упрямая деревяшка продолжала скрипеть, меняя своё положение в лестничной иерархии. Что-то подсказывало Клауду, кто-то нарочно подламывал лесенку, чтобы определять, кто когда домой приходит.
Так или иначе, Страйф все-таки дошел до кухни без происшествий - малых и больших - и поставил греться воду. Подавив очередной зевок, он потянулся к шкафчику за чаем и сахаром, затуманившимся от слез зрением выискивая нужную коробочку и баночку.
Нашёл. Закрыл шкафчик, протёр глаза.
Снова открыл.
- ... - только и смог сказать Клауд.
С полок на него воззрились баночки с надписями "CAXAP" и "COJlb". Что было написано на коробочке с чаем, он так и не понял, но от утреннего чаепития благоразумно отказался. Чертыхнувшись. Трижды.
Layer 2 Start
Когда Тифа вошла на кухню, то первым делом натолкнулась на сидевшего за столом Клауда. Тот ничего не говорил, ничего не делал - просто сидел. На приветствие он ответил коротким кивком головы, сохранив при этом каменное выражение лица.
Когда через несколько минут Тифа села напротив, Клауд уже подозрительно вглядывался в её лицо; Локхарт делала всё возможное, чтобы избежать зрительного контакта. Сейчас, например, она пила чай - тихо, помаленьку, иногда сдувая пар. Всё то время, пока чай заваривался, Страйф непрестанно за ней следил. Куда бы она ни двинулась, что бы ни делала - спиной чувствовала пронзительный взгляд. На вопросы при этом Клауд не отвечал, заговаривать не заговаривал - просто сидел и смотрел.
Ну и Бахамут с тобой, решила Тифа, рассматривая затейливый узор на деревянном столе. Часы отстёгивали от минуты секунду за секундой, и на сто двадцать восьмом шаге Локхарт всё же подняла взгляд.
- Что?
Клауд отвернулся, недвусмысленно сощурившись. Тифа от такой наглости только и смогла что раздраженно выдохнуть. Что на сей раз посетило его светлую голову? Даже знать не хотелось.
- Так, - Тифа нетерпеливо поднялась. - Я не знаю, что забрело в твои мысли сегодня. Хочешь поделиться, kjlayd?..
Тифа испуганно прикрыла рот ладонью. Клауд, похоже, тоже немало удивился, потому что выражение безразличия наконец покинуло его лицо. Несколько секунд они удивленно смотрели друг на друга, пока Локхарт не заговорила:
- Прости, kjlayd!.. Да что такое?! - она вновь поднесла руку к губам, словно вознамерилась больше никогда ничего не произносить.
Теперь Тифа всерьез забеспокоилась. Из-за этого он отказывался разговаривать? Да нет, не могло такого быть... Виновато поглядывая на друга, девушка решилась спросить:
- Kjla... черт! У тебя то же самое?
Клауд продолжал упорно молчать. Он видел, что Тифа переживает, но объясняться с ней совсем не хотелось. Совсем. Страйф теперь вообще не уверен, хочет ли с кем-нибудь поговорить. Взгляд, полный негодования, переместился к шкафчику с проклятыми баночками. Неужели Тифа не заметила, что у всего содержимого там какие-то странные, нечеловеческие подписи?
...и вообще у всего странные, нечеловеческие подписи.
- Ладно, хорошо... - прервала Локхарт его размышления; теперь она ходила по кухне взад-вперед, не скрывая уже легкой паники. - Значит, нам надо как-то узнать, что происходит. Может позвонить PuBy... Аргх!
Клауд, неожиданно для себя, чуть не усмехнулся в ответ на её эскападу. Позабыв о том, что решил не разговаривать, он все-таки открыл рот, и с губ слетело:
- drop table if exists tbl_name точка с запято-о-о-ой!..
Послышался треск, и под удивленный вскрик Тифы обеденный стол, за которым сидел всё это время Клауд, рухнул, сломав все четыре массивных ножки - Страйф едва успел отскочить.
- KJLAYD CTPAN<|>, ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ?!
Комната в эти секунды наполнилась страшным грохотом, что означало, помимо прочего, очередное ухудшение обстоятельств: дети наверняка проснулись. Не сговариваясь - ещё бы! - и обменявшись только обеспокоенными взглядами, Клауд с Тифой поторопились в детскую.
Layer 3 Start
"Плохо дело".
То были первые мысли, посетившие Руфуса, когда он вдруг обнаружил себя не у терминала, а посреди очередного темного бесконечного пространства. Впрочем, дело стало ещё хуже, когда он обнаружил себя в положении крайнего, глупого торжества, растопырив руки в стороны и подставив лицо несуществующему источнику света.
И дело стало совсем плохо, когда тьма всё-таки отступила, являя алтарь в подземной части Адзита.
- Que pasara con nosotros?
Руфус опустил взгляд: перед ним стоял коленопреклоненный Сефирот. В том не было сомнения. Длинные серебристые волосы, чёрный кожаный плащ - и длинный-предлинный окровавленный Масамуне. То был или Сефирот, или кто-то очень желавший выдать себя за такового.
Но самым большим смущением для Руфуса стал человек, которого бывший Солдат держал на руках. Цетра. ЦЕТРА! Откуда?!
- Que se supone que haremos nosotros? - тем временем продолжал Сефирот тихим, звенящим от гнева голосом. - Que hare con este sufrimiento?
Мало того, что Шинра вообще не понимал, что происходит - он ещё и не понимал, на каком наречии и на каком языке вещает свою тарабарщину эта странная, нелепая галлюцинация. В эти секунды Руфус пожалел о содеянном... Почти. Может быть. Нисколько.
Стараясь не нарушать речи преданного трауру Солдата, Руфус осторожно обошел его и прыжками добрался до суши, надеясь лишь, что Масамуне до него не достанет. Потому что... больше надеяться ему было не на что. Сефирот благополучно проигнорировал позорное бегство Шинры, и до слуха еще доносилось чужеродное "Mis dedos estan adormecidos... mi boca esta reseca... mis ojos arden".
Используя всю свою смекалку, напрягая память изо всех сил, Шинра принялся вспоминать, почему эта ситуация показалась ему знакомой. Во время бега, однако, думалось не очень хорошо, потому что Руфусу всё ещё мерещилось окровавленное острие меча, приставленное к его спине, да и местность была по меньшей мере непригодной для бега.
И тут его осенило. Адзит. Он ведь здесь даже не был никогда. Рассказать об этом месте мог только один человек... Не совсем человек. Не совсем рассказать. Проклятое надгробие главного программиста или за кого эта плита себя выдавала. Проклятая ошибка, которая меняет... Точно!
Стоило Руфусу о том додуматься, как он заметил в одном из домов злосчастную плиту, выглядывавшую из окна тусклым, призрачным сиянием, имея посреди всё ту же надпись: "3a 470... . . .". Шинра в раздражении стиснул зубы и, воровато оглянувшись, направился возвращать всё на круги своя.
Layer 4 Start
Руфус вломился в дом без предупреждения; от бега на лбу выступила испарина, взгляд пытался найти знакомое очертание потускневшего потустороннего знакомого. То и дело оглядываясь - мало ли, не пришел ли Сефирот по его душу? - наследник галопом взлетел по причудливой лестнице, оказавшись на втором этаже. Перед ним и вправду расположился объект поисков - но ему было совсем не до радости.
- Эй, плита.
Кусок неизвестного материала продолжал притворяться неживым. Даже через несколько минут эффективного одностороннего разговора Руфусу не удалось обзавестись собеседником. Отчаявшись выйти на контакт вербально, наследник душевно зарядил по плите ударом ногой с разворота, но не рассчитал силы и теперь весело скакал, пытаясь убаюкать конечность и проклиная весь мир.
"Чертов главный программист..."
Если он не заставит этот монолит шевелиться - как ему вернуться обратно?
Руфус призадумался над собственным вопросом настолько крепко, что потерял равновесие, огласив комнату грохотом падения. Страдальчески кряхтя и потирая ушибленное, наследник продолжил размышлять. В каком-то смысле он ведь искал выхода из странной пустоты - получается, своего все-таки добился. Но кто, Бахамут подери, будет искать президента на Северном континенте, где живет полтора землекопа? И как ему все-таки попасть обратно, в Эдж?
- То-то же, Руфус. То-то же!
Злое торжество, сквозившее в голосе неизвестного, президента немало обрадовало, хотя виду он не показал. Буднично приподнявшись и отряхнувшись - совсем не обращая внимания на ушибы, - обратился:
- Ну и что значит эта надпись?
Плита просветлела, озаряя комнату бледным сиянием.
- "За что", - продолжая парить над полом, говорящий параллелепипед совершил разворот в сто восемьдесят градусов.
На поверхности всё ещё темнела заветная фраза. Несколько секунд Руфус в задумчивости созерцал послание, но потом лицо его просветлело обыкновенным наглым безразличием, и будничным тоном слетело:
- Получилось у меня поднять права?
- Права?.. Права?! - плита угрожающе подлетела к наследнику вплотную, грозно мерцая. - Ты устроил системе отказ в обслуживании, а тебя беспокоят ПРАВА?! Ты! Ты - чертов персонаж, у тебя вообще никаких прав нет и не будет!!!
- Ах да, права есть только у говорящих летающих надгробий, - Шинра безучастно разглядывал ногти.
- Ты кого летающим назвал, ламер проклятый? - взревела плита, потихоньку краснея. - Даже не понимаешь, что натворил, нарцисс ты недоразработанный!
- Это прозвучало несколько обидно, - покачал головой Руфус, продолжая с особым тщанием изучать ногти.
Грозный рык разозлившегося собеседника чуть не сотряс всё здание.
- Гуманитарий несчастный! Разворотил модуль к чертям!
- Зато вернулся из вашей комнаты закладки...
- Комнаты отладки!
- Комнаты отладки, - совсем уж беззлобно согласился наследник. - И что-то кроме Сефирота, говорящего на странном языке, я странностей не заметил.
- Тебе этого мало? - страдальчески взвыл главный программист, вновь жалея об отсутствии рук.
- Это всего лишь доказывает, что не так уж много я разломал, - Руфус пожал плечами, в душе надеясь, что наглость его не слишком далеко заведет.
Входная дверь открылась, причем открылась так, что слышно было даже Руфусу на втором этаже. И тяжелые шаги, приближавшиеся к ним, не вызывали особого оптимизма. Спотыкаясь от спешки, президент подбежал и прильнул к окну: так и есть, алтарь пустовал.
- Не так уж много ты разломал, - ехидно подсказала плита, и наследник побледнел.
Едва заметно дрожащей рукой он поправил волосы и метнул быстрый, не терпящий возражений взгляд на монолит.
- Вытащи меня отсюда.
Молчание. Зловещее, злорадное. Проклятая плита. Шаги приближались. Руфус прикусил губу.
- Что ты хочешь? - проговорил сквозь стиснутые зубы.
- Чтоб ты извинился.
- Я?!
Там вдалеке послышался скрежет металла.
- Извини.
- Что ты сказал?
Вблизи раздался скрежет зубов.
- Извини. Виноват. Разломал...
По затылку пришелся сильный оглушающий удар, и у Руфуса ноги подкосились. Перед глазами поплыло, и он провалился в черноту, оставив прямоугольный образ главного программиста разбираться с гостями. Тот, впрочем, особой неловкости не испытал и, вернув себе нормальную визитку, встретил зашедшую персону с Масамуне наперевес почти что с распростертыми объятиями... если бы у него были руки.
Мощные поношенные ботинки оставляли на полу след от воды и грязи; с потускневшего от купания платья капало; зеленые глаза смотрели устало и удивленно. Персона вопросительно выгнула бровь, потому как в услышанном не сомневалась: в комнате были двое - по крайней мере, до того, как она пришла. Разочарованно вздохнув, Айрис взвалила меч на плечо и позволила единственной доступной ей фразе слететь с губ:
- I'm sick of this.
| История "клауд что ты делаешь" очень долго не дописывается: хочется достать достаточно хорошеньких перлов, но руки совсем не доходят, и в истории, которая следует за ней, без этого текста не понять некоторый замут в концовке |
КЛАУД ПЕРЕДАСТ
По коридору, рассекая встречный поток людей, шагал Клауд Страйф. Шагал бодро, заставляя людей оборачиваться вслед и неловко шептаться. Шлейф приглушенных голосов тянулся за ним, подобно вуали, сотканной из схожих, повторяемых фраз:
– Неужели?
– Действительно собрался?
– Готовь сто гилей, братец!
Хотя назначенное время еще не пришло, Клауда ожидали – это он знал наверняка. Особы, с которыми была намечена встреча, всегда его ожидали. Потому показавшаяся стеклянная стена, за которой сидели вышеозначенные особы и что-то горячо обсуждали, стала для него последним рубежом.
«Соберись, Страйф. Рано или поздно это надо было сделать. Сейчас или никогда».
Пребывая в легком волнении, Клауд решительно выдохнул и открыл дверь, подаваясь навстречу лучам полуденного солнца. Комната для переговоров была довольно просторной; по одной из стен в ряд выстроилось практически незаметное остекление, открывавшее вид на тщеславие небоскребов Эджа; казалось, ничто здесь не может ускользнуть от цепкого взора вечно бдящего мегаполиса с одной стороны и любопытных глаз сотрудников – с другой.
Девушки сидели по разные стороны длинного стола, краеугольного камня комнаты. Клауд коротко кивнул приподнявшимся Айрис и Тифе, даже не пытаясь наладить зрительный контакт.
– Спасибо, что пришёл, Клауд! – проворковала Айрис, обворожительно, лучисто улыбаясь.
Стоило ему заслышать тон, совершенно для девушки нехарактерный, и воин с подозрением и немалой долей замешательства вгляделся в очаровательную Айрис Гейнсборо.
Да, очаровательная цветочница по-прежнему носила нежно-розовый сарафан на пуговицах и красное болеро. Её пышные светло-каштановые волосы по-прежнему были убраны в косу атласной розовой лентой, оставляя только две пряди покоиться на плечах.
Вот только розовый сарафан, обыкновенно огибавший плавные девичьи контуры, теперь трещал под немилосердным натиском крепкого, совсем не женского торса, болеро едва держалось на широких плечах, а лицо – лицо имело крепкий волевой подбородок, прямую линию рта и карие глаза. Смольно-черные брови курьезным образом разлетались в стороны, точно готовые к полёту… а из-под каштановой чёлки проглядывались темные, уложенные в причудливый зачес пряди.
Сказать, что Клауд был недоволен – ничего не сказать. Тысячу и один раз он пожалел о том, что на подобные встречи – почему-то – воспрещается приносить холодное оружие. Однако несколько глубоких вдохов привели состояние воина в относительную норму, и, скрестив руки на груди, Клауд как бы ненароком осведомился:
– Где Айрис Гейнсборо?
«Айрис» несколько растерялась, украдкой переглянувшись с Тифой. И когда Тифа, решившая вступиться за подругу, заговорила не то что тенором – баритоном, Страйфа чуть не прошиб холодный пот.
– Мисс Гейнсборо и мисс Локхарт немного задерживаются.
Если с большой натяжкой и издалека того нахала, что переоделся в Айрис, можно было принять за девушку, то с «Тифой» подобный трюк не проходил при всём желании. Сказывался, быть может, не самый женственный костюм, состоявший из шорт и жилета (который, впрочем, провисал в области груди), или то были форма и черты лица, которые сочетанием точености и грубости заставляли принимать незнакомца за мужчину. Хотя, стоило отдать тому должное, парик, повторявший прическу Тифы, был прилажен почти идеально – но общий вид это только усугубляло. «Тифа» держала серебристый стальной кейс, который, очевидно, хранил аргументы для надвигающейся дискуссии.
Клауд медленными широкими шагами приблизился к «Айрис» и резким движением сорвал плохо державшийся парик. Вразлёт шипастые пряди, показавшиеся на свет, убедили его окончательно в личности двух самозванцев.
– Ну ладно, Райт со своими бзиками, – тихо и опасно пробормотал воин, деловито отбрасывая парик на стол. Тяжелый взгляд обратился к побледневшей Тифе. – Но ты, Эджворт! Как вам в голову это вообще пришло?
«Тифа» аккуратно потянулась к волосам и осторожно сняла собственный парик, являя идеальный зачес темных волос и чёлку, двумя почти симметричными прядями обрамлявшую лицо. Юрист выглядел донельзя угрюмо, то и дело посматривал на коллегу. Как, должно быть, нелепо они сейчас выглядели!
Клауд создал видимость деликатного ожидания ответа, но вскорости бросил это занятие, покачав головой.
– ПРОТЕСТУЮ!
От возгласа Феникса Райта не вздрагивали разве что мертвые. Поскольку и Клауд, и Эджворт были вполне живые, некоторое количество нервных клеток у обоих полегло смертью храбрых. Для пущей убедительности облаченный в розовые девичьи одежды адвокат ещё и обрушил решительный удар на бедный стеклянный стол, отчего предмет мебели жалобно затрещал.
– Мистер Страйф, вы явно забываете одну важную деталь в своей линии нападения! – Райт выпятил в его сторону указательный палец, так что Клауд благоразумно попятился. – Не далее чем три года назад вы самолично наряжались в женщину! При довольно сомнительных обстоятельствах!
– Что?! Откуда!.. – Клауд отошёл ещё на пару шагов, изменившись в лице.
Откуда этот адвокатишка узнал?!
За спиной послышались возмущенные возгласы. Клауд обернулся – и действительно: стеклянную стенку облепили зрители, которые, собравшись посмотреть на дебаты, попали на зрелище куда более интересное.
– Есть также документально подтвержденные сведения вашего посещения весьма сомнительного заведения, – словно по волшебству, у Райта в руках оказались какие-то документы, и юрист делал вид, будто их зачитывал. – Имя Мукки вам ничего не говорит?!
Ну всё, с него довольно.
– Так или иначе, ты испытываешь моё терпение, – медленно и тяжело обронил Клауд, многозначительно разминая кулаки. – Хочешь проверить силу де-факто против де-юре?
– Сегодня правосудие на моей стороне, мистер Страйф! – Феникс торжественно ухмыльнулся, отступая, впрочем, к стене. – И мечом справедливости вооружен я, а не вы!
«Уж кто и каким мечом вооружен, выяснится совсем скоро», – кисло подумал Эджворт, вопреки себе поражаясь находчивости товарища.
– Так или иначе, – вмешался он, надеясь отвадить гнев гостя, – мисс Локхарт и мисс Гейнсборо отказались от участия в дебатах, поэтому вам лучше присесть…
– В каких дебатах? – бросил Клауд, приближаясь к вжавшемуся в стенку, но еще державшему торжественную улыбку Фениксу. – Я пришел поговорить с ними, а не участвовать в дебатах!
– Нам в любом случае отсюда не выйти, – продолжил Эджворт, указывая на облепленную зрителями стеклянную стену. – А вопрос требует разрешения. Заверяю вас, что мы представляем законные интересы наших клиенток.
Горе-юристам в нелепых женских одеяниях оставалось только надеяться, что Клауд образумится – и действительно: пораздумав немного, воин остановился. Сколько крамольных мыслей пробежало в его светлой голове в это время, сколько сценариев расправы он отверг и какими выражениями крыл злой рок последних недель – осталось для Эджворта и его коллеги предметом блаженного неведения.
Оценив все обстоятельства, Клауд понял, что в данной ситуации он самый настоящий заложник и что, пожалуй, в его интересах закончить обсуждение, которое самого ничуть не радовало. Потому он решительно кивнул и, окатив Феникса полным ледяной ярости взглядом, прошел мимо и присел во главе стола.
Эджворт не мог поверить своей удаче, но триумф быстро сменился мрачным, мстительным удовлетворением.
– Благодарю вас, – сдержанно обронил прокурор, сдобрив ответ вежливой улыбкой. – Позвольте нам с коллегой кое-что обсудить.
В следующую секунду он уже тащил под локоть ничего не подозревавшего коллегу в другую сторону комнаты; коллега отчаянно заплетался в длинном платье и оттого еле поспевал за Эджвортом, а потом, когда тот остановился, хорошенько в него врезался.
Клауд с подозрением и замешательством наблюдал закулисные маневры двух юристов. Вскоре до него донеслись обрывки беседы:
– Ты идиот?
– Но я думал, что так оно и…
– Ты идиот?!
– Эджворт!..
– Ты идиот. Аргх! Не могу поверить, что я согласился! – гениальный прокурор воскликнул вопреки необходимости сохранения тайны, запустив пятерню в свой идеальный зачес. – Как бы я хотел урезать тебе зарплату!..
– Давай-ка без своих барских замашек, мог просто не переодеваться. Есть ещё темы для беседы?..
Разговор стал тише на несколько тонов, и больше Клауд ничего не расслышал. Через минуту «девушки» уже направлялись обратно: Феникс, натужно пыхтя от тесноты, на ходу пытался приладить к нагрудному кармашку золотой значок, а Эджворт немыслимым узлом завязывал невесть откуда взявшийся белый платок, не теряя выражения невозмутимости.
– Наши извинения за задержку, – юристы уселись по разные стороны стола.
Защелкали замки на портфелях, зашуршали документы – и вот на столе уже два лагеря из бумажных стопок, которые служили то ли для обороны словесной, то ли для обороны физической.
Феникс заботливо поправил пристегнутый адвокатский значок. Эджворт машинально дотронулся до шейного платка, убеждаясь, что тот никуда не съехал. Клауд закинул ногу на ногу.
– Прежде всего, – не выдержал обвинитель напряженной тишины, – желаю заявить, что наша сторона готова пойти на мировую, – ловким движением выудив из ближайшей стопки две пачки листков, он протянул по экземпляру Фениксу и Клауду. – Мы готовы признать, что мистер Страйф имел некоторый романтический интерес к Айрис Гейнсборо до момента её трагической гибели.
– Некоторый?! – негодующе вскинул брови Феникс, не отрывая взгляда от бумаг. – Здесь сказано, что увлечение мисс Гейнсборо было вызвано глубоким психологическим кризисом персонажа!
– Что поделать! – снисходительно ухмыльнулся Эджворт, качая головой. – Любовь – в какой-то степени психологический кризис!
– Но это несправедливо! – Райт снова стукнул по столу, грозя разломать вулканизированное стекло. – Подобная формулировка является порочащей!
Эджворт, словно того и ожидал, многозначительно сложил руки на груди и выдохнул.
– Как бы ни была болезненна истина, всем нам придется её признать, Райт, – и хотя видом своим он выказывал торжественное сочувствие, самодовольства в голосе было хоть отбавляй.
И снова стеклянной поверхности неслабо досталось от могучих рук цветочницы.
– Хочешь играть по-грязному, Эджворт… – Феникс смотрел пронзительно и метко. – Истину нельзя припрятать в рукаве и играть ей, как картой, и я докажу тебе это, – юрист приподнялся, направляя указующий перст на оппонента. – Мы отказываемся идти на мировую!..
– А я бы не отказался.
Эджворт и Феникс в удивлении уставились на третьего человека в комнате, о котором, признаться, почти позабыли. Клауд этим раскладом был не очень доволен, и его кислая мина не предвещала ничего хорошего.
– Мистер Страйф, – почти воскликнул Феникс, первым разорвавший неловкую тишину. – Мистер Страйф... Я понимаю, что вам нравится переодеваться в женщин и всё такое, – взгляд, которым Клауд одарил юриста в тот момент, мог выжигать в бетонных стенах дыры, – но не стоит так безответственно относиться к собственным возлюбленным! Решается ваша судьба!..
– Свою судьбу я решу как-нибудь сам, – Клауд устало выдохнул, ероша без того лохматые волосы. – И уж точно без вашего участия, господа адвокаты, – тут он привстал, заставив привстать и остальных, и обратился к Эджворту: – Где подписывать?
Тот торжествующе улыбнулся и засуетился, доставая из огромной стопки заготовленные экземпляры.
– Вы делаете правильный выбор, мистер Страйф.
– Нет, одумайтесь! – Феникс казался чем-то искренне обеспокоенным. – Неужели вы не понимаете! Условия этого соглашения означают, что вам придется жениться на Тифе Локхарт!
Клауд, почти поднесший ручку к бумаге, замер. Медленным, медленным движением повернул голову в сторону чересчур оживленного Феникса, не замечая, как побледнел вдруг Эджворт.
– Жениться… на Тифе?
– Ну конечно! – Феникс ухватился за внимание Клауда, как за последнюю соломинку, и чуть действительно не вцепился в мечника. – Общественное признание ваших чувств будет означать, что вы готовы остепениться…
Не успел адвокат договорить, как Страйф снова восседал во главе стола с совершенно пустыми руками. Тишина, возникшая в комнате, отягчалась безмолвным упреком зрителей, замерших от внезапного поступка Клауда.
– Дебаты так дебаты, – воин прочистил горло, надеясь хоть как-то развеять гнетущую обстановку. – Пусть, хм-м… победит сильнейший, да.
Клауд устало потёр переносицу, будто все эти дебаты – еще не начавшиеся – его порядком утомили. Феникс перебирал заготовленные бумаги; Эджворт сжимал руки в замке, точно разминался.
– Так, – выдохнул, наконец, воин. – Начнем с основ.
Честно говоря, ему никогда не нравилось начинать с основ. Это значило, что придется вытащить всю подноготную, включая наименее приятные эпизоды – а уж в том, что эти двое докопались до мельчайших подробностей, Клауд не сомневался… Жениться, однако, тоже не очень хотелось.
– Канон девяносто седьмого года, – герой сделал подгоняющий жест рукой, прежде чем спрятать в ладони лицо. – Начинайте.
Комнату переговоров наполнила идеальная тишина. Стихли даже шевеления публики за стеклом. Отсчитав секунд пятнадцать, Клауд, заподозривший что-то неладное, посмотрел на участников переговоров, которые, в свою очередь, виновато смотрели на него.
– Господин Страйф, прежде чем мы продолжим, я должен сделать важное заявление, – Эджворт отвернулся и скрестил руки на груди. – Я ходил на свидание с Юффи.
«Почему ты тогда вообще взялся за дебаты?!» – мысленно проскандировал Страйф.
Феникс подался вперед, злобно похихикивая:
– Ты? С Юффи? Вот не подумал бы никогда!
– Слушай, я не знал, что она потащит меня на свидание, ладно? – обвинитель зло выдохнул. – Я просто почтительно с ней общался, потому что она напоминает мою помощницу. Ну что?! – Эджворт покосился на Феникса, состроившего до ужаса комичную гримасу. – Сам-то с кем на свидание ходил?
– Э-это неважно, – адвокат мгновенно притих, сделав вид, что во всю занят разбором документов.
– Отчего же? – теперь привстал и подался вперед, почувствовав слабину, Эджворт. – Ты тоже что-то не стремился начинать дискуссию!
С этим привстал и Клауд, пристально глядя на застеснявшуюся вдруг «цветочницу», и процедил:
– И правда. Мне тоже очень интересно, с кем ты ходил на свидание.
– Пятая поправка к Конституции! – взмолился Феникс.
– Райт, какая пятая поправка в Гайе?
Адвокат посмотрел на коллегу, потом на Клауда, потом снова на коллегу…
– С Барретом.
– ЧТО-О-О!
– У меня этот клиент новый, Зак Грамари! Я хотел найти к нему подход, вот и всё! – отчаянно жестикулируя, оправдывался Феникс. – Откуда мне было знать, что он потащит меня на свидание!
Клауд окончательно растерял самообладание.
– Да как вы вообще в игру играли?! – возопил он, заставив юристов испуганно притихнуть. – Вы, оба! Что могло быть проще, чем отвести одну из них на свидание? Они же сами на шею вешались – только свистни!
Комната застыла в неловкой тишине, позволив Клауду осознать, что он только что ляпнул. «Молодец, Страйф, теперь ты просто бабник, – уныло думалось герою. – Домой можно не возвращаться». Прошло еще несколько мгновений до точки невозврата; Феникс уныло пробормотал: «Неправда, я свистел», – и публика оживилась.
Комната потонула во взрыве негодования и одобряющего свиста зрителей; двери предательски заходили ходуном, грозя развалиться под натиском особо буйного участника движения. В этом участнике движения Клауд узнал давнего обожателя Тифы, Джонни; похоже, он тоже пытался свистеть, но должного эффекта действие не возымело.
Поначалу даже захотелось домой, но потом – просто провалиться сквозь землю.
– ПОСТОЙТЕ!
Перехватив на себя все внимание, Феникс деловито поправил болеро – жалобно треснувшее – и принялся драматично вышагивать по комнате.
– Абсолютно верно, Ваша Честь.
«Ваша Честь?..»
– Система была построена таким образом, что на свидание можно сходить с любым из четырех персонажей. Однако! – с этим адвокат подвальсировал к Клауду. – Если проявлять абсолютное бездействие, на свидание идут именно с Айрис Гейнсборо!
Клауд бессильно простонал, сползая вниз по спинке кресла. Это было надолго.
– …Значит, по-грязному решил играть!
– Значит, правдолюба решил изображать!
– А если и так!
– Ах, так!
– Да, так!
– Ты сам напросился, Эджворт! – Феникс уже тыкал пальцем обвинителю в щеку. – HOLY CARP!!!
Оппонент его на мгновение застыл; внезапный порыв холодного ветра озарения встрепал ему шейный платок – настолько неожиданным оказался выпад Феникса Райта, привыкшего всё переворачивать с ног на голову!
– О, неш, неш-неш-неш, – тихо, но с надвигающейся свирепостью проговорил Майлз, тыкая Феникса в ответ. – Ты не пошмеешь!..
– Ешо как пошмею, – ярый любитель справедливости отстранился и достал из папки фотографию декоративного карпа, разминая другой рукой щеку. – Что на это скажешь!
Майлз Эджворт отшатнулся и присел; глаза презрительно сузились, изучая изображенную на бумаге рыбину. Он замолчал, замолчал красноречиво и надолго.
– …О чем они говорят? – Клауд уже не надеялся привлечь внимания двух юристов, чьи споры зашли в метафизическую плоскость.
Эти иди… идипломаты спорили добрых полтора часа, и герой всерьез начинал считать перспективу женитьбы не таким уж последним делом. Мало того, что аргументы летели самые нелепые, так ещё и разговор порой приобретал такие оттенки, что даже Клауд невольно краснел.
Пару раз стороны пытались вызвать свидетелей, но непроходимая толпа, облепившая стеклянную стену, исключала любую возможность – и слава Бахамуту: отчитываться перед Барретом и Сидом по поводу всей этой катавасии в замкнутом помещении, полном стекла и острых предметов, располагающемся на приличной даже для Клауда высоте – идея отвратная.
Что вот они вообще сейчас обсуждают? При чем тут какая-то рыба?!
– Речь идет об излюбленном камне преткновения, толковании слова «коибито» – «возлюбленный». Игра слов строится на двух омофонах: «карп» и «любовь». В Адзите, если вспомнить, именно священный карп охранял могилу Гейнсборо.
Клауд повернулся к Руфусу, бесстрастно наблюдавшему баталию двух горе-юристов. Вид у него был самый беспечный, но за поединком он, похоже, следил довольно ревностно. Этой беспечности критически не хватало Страйфу, чтобы избавить себя от компании президента посредством экстренного катапультирования последнего.
– Смотри, – Руфус кивнул в сторону адвокатов: Эджворт стоял мрачнее тучи, а Райт пел соловьем, огибая где-то раздобытой указкой контуры пёстрой рыбины. – Сейчас он проведет контрманевр.
Словно по волшебству, обвинитель оживился и твердым движением хлопнул рукой по столу – хлопнул так, что Феникс мог почти завидовать. В другой руке он уже держал документы, которые готов был предъявить в любую секунду.
– Мистер Райт, замечательное толкование, я вам аплодирую, – по лицу его расплылась ядовитая усмешка. – Не стоит ли вам сменить род деятельности на что-нибудь более… эзотерическое? Как насчет экстрасенсорики?
– Экстрасенсорики? – Феникс несколько растерялся.
– Вы только что доказали, что связанный с госпожой Гейнсборо символ дает нам право судить о ней как о возлюбленной, не так ли?
– Ну… так… – Феникс настолько напрягся, что, казалось, ожидал подвоха даже от верного стеклянного стола, стерпевшего немало побоев от бравого юриста.
– Ваша Честь, я представляю суду комментарий сценариста из официальной книги, – Эджворт протянул сторонам бумаги. – Здесь отчетливо видно, что мисс Локхарт имеет такое же, если не большее, право зваться возлюбленной!
Клауд мельком глянул на предложение, в котором с особым тщанием были обведены два иероглифа.
– Этого не может быть!..
Но комната снова наполнилась голосами.
– Будешь отпираться, Райт? – злорадствовал Эджворт; в кожаном костюме не по фигуре это выглядело вовсе не устрашающе. – Только не говори мне, что наборщики опечатались, и здесь должен быть «человек-карп»!
Клауд сокрушенно покачал головой и обратился к сидевшему рядом наследнику, который выглядел чересчур самоуверенным и довольным:
– Руфус.
– Не благодари.
– Не благодарю. Вопрос.
– Я весь внимание.
– Ты откуда взялся вообще?
– А…
Наследник удивленно приподнял брови, отчужденно изучая публику за стеклом, и заговорил:
– Ах, Клауд. Запамятовал? «Комната потонула во взрыве негодования и проклятий со стороны зрителей; двери предательски заходили ходуном, грозя развалиться под натиском разъяренной толпы. Вот тогда-то в зазоре и мелькнул безупречный лик молодого и обаятельного, подающего надежды президента Руфуса, готового спасти ситуацию».
Мечник смотрел на президента Руфуса с видом террориста, готового отрубать пальцы за излишнюю веселость.
– Что ты брешешь-то?
Наследник невинно вскинул руки, выражая свою полную непричастность. Клауд выказал снисходительность легким выдохом и процитировал:
– «Комната потонула во взрыве хохота и одобряющего свиста зрителей; двери предательски заходили ходуном, грозя развалиться под натиском особо буйного участника движения. В этом участнике движения Клауд узнал давнего знакомого, Джонни: бедняга так проникся крутостью спасителя Планеты, что теперь пытался попасть внутрь, чтобы просить благословения», – герой хитро ухмыльнулся. – Уж поверь, смуглого мужика с розовыми волосами я точно отличу от бледной поганки.
– Тогда у тебя проблемы со зрением, – сочувственно заявил Руфус, указывая на чёлку. – С такой прической и до слепоты недалеко…
– Назови мне хоть одну причину, по которой ты не должен лететь сейчас из окна.
– Нет, ну… – наследник озадаченно осмотрел руки, туловище, точно всерьез раздумывал, – деление на ноль тут не поможет.
– Что?
– Нравлюсь я тебе очень, Страйф. Ты помрешь тут раньше, чем они закончат, – из рукава он заправским движением вынул колоду карт, вызвавшую у Клауда острое чувство дежавю. – Партию?
Колода Леонхарта, к гадалке не ходи! Если не это свидетельствовало о причастности Руфуса к его злоключениям, то что?
– Ну ты гад…
– Гадать не умею, – президент белозубо улыбнулся, разводя руками. – Играем?
– Какие еще карты? Я их не могу надолго оставлять.
Руфус многозначительно закатил глаза.
– Страйф, это юристы. Они без тебя уже обо всем договорились еще до того, как ты сюда зашел.
Герой недоверчиво покосился на переговорщиков: те, кажется, в силу своей договоренности пытались оттянуть друг другу щеки и, судя по обоюдной растрепанности, пару раз уже приложились об стол.
– Шинра, ты не видел всей этой канители – семнадцать лет одно и то же, – Клауд скучающе подпер лицо ладонью, наблюдая, как Феникс ухватил Эджворта за шейный платок и с большой скоростью тянул физиономию обвинителя к столу переговоров. – Любовный треугольник столько крови попортил – люди нелюдями становятся. А у этих двоих вообще какой-то бзик на заговорах: пытались мне доказать, что Винсент – настоящий отец Сефирота, а Кайт Ши пилотировал другой Кайт Ши.
– Интересные версии, – президент уважительно покачал головой. – Убедительно?
– Временами.
– А могут сделать меня героем и мучеником?.. – Руфус поймал тяжелый взгляд Клауда. – Сугубо гипотетически.
– Да хоть сейчас: вот ты, вот окно. Как-нибудь втроем вытолкнем.
Хотел было наследник глубоко и скучающе вздохнуть, но от резкого хлопка дыхание перехватило. Переговорщики, изодранные и исцарапанные, но безумно довольные, жали друг другу руки, вполне счастливо улыбаясь. Феникс лишился всех пуговиц на болеро и еще парочки – на платье; свой адвокатский значок он сжимал в другой руке. Костюму Эджворта досталось меньше – даром что прочнее, – но ссадин и царапин тоже было навалом.
– Похоже, твои Спектер с Мейсоном договорились.
Клауд глазам своим поверить не мог: неужели люди наконец-то поняли, как правильно решить проклятый треугольник? Невозможно. Сколько лет прошло – еще столько же должно пройти! Но все же надежда предательски затеплилась в груди, когда избитые, но решительно довольные широкоплечие героини подошли к герою, улыбаясь во все свои оставшиеся зубы.
– Мистер Страйф, мы готовы дать ответ, – возвестил Феникс, потирая саднящий подбородок, и обратился к коллеге: – Прости, Эджворт. Мне стоило раньше прислушаться.
– Не льсти, Райт, – обвинитель, впрочем, сейчас походил на счастливого кота – растрепанного счастливого кота. – Если бы не твоя напористость, я бы и не догадался. Виноват.
– Да нет, это я виноват. Дело-то простое оказалось!
Майлз только снисходительно усмехнулся, поправляя побагровевший шейный платок. Феникс повернулся к Клауду; тот заволновался – слишком неожиданно завершалась веха, так много для него значившая. Страйф вдохнул, выдохнул – и ободряюще улыбнулся.
– Ну так что?
Феникс переглянулся с Эджвортом.
– Убийца – Сефирот!
Что-то хрустнуло.
– …А козырь – пика, – вполголоса добавил Руфус, неудачно замаскировав реплику под кашель.
Клауд последний понял, что хрустнул стол, за который он все это время держался, ожидая ответа; отчаяние мечника, похоже, окончательно подкосило многострадальный предмет мебели. Плечи его опасно затряслись; лицо посерело и исказилось маской, близкой к безумию.
– Господа, – Руфус заблаговременно отдалился, оттесняя собой двух мужественных дам, и приготовился к худшему.
Напряженное молчание разорвал оглушительный хохот.
– Ха! Ха! Ха! ХА ХА ХА ХА!!! – что бы ни находил Клауд смешным, остальные совсем не разделяли его взгляда. – Вы ненормальные! Все вы! Ненормальные! Хахахаха!..
Притихли абсолютно все.
– Дебаты? Треугольники? Черта с два! – герой поднёс ребро ладони к шее. – Вот уже где я это всё видел! Вот где!..
Короткий миг низкой вибрации заменил пронзительный визг бьющегося стекла; осколки разлетелись по всему конференц-залу. Клауда и остальных отбросило к стене; немилосердные порывы холодного ветра захлестали по одежде и коже.
В красном мареве заката начертался зловещий силуэт; лучи и ветер ловили серебро длинных волос; к свисту воздуха примешивались хлопки чёрного, как смоль, крыла. Клауд, мигом отошедший от былой истерии, прищуривался от слепившего глаза отблеска – отблеска до боли знакомого изгиба стали.
Масамуне.
Тень стремительно приближалась.
– Сефирот!
– Cuanto tiempo sin vernos, Cloud, – тягучим, перекрывающим вой ветра басом проговорил силуэт, оказавшийся слишком близко. – Agarrar mi Masamune.
Руфус, наблюдавший картину со стороны, даже не успел понять, что произошло. Неуловимым движением Сефирот стукнул Страйфа рукоятью меча по затылку, а в следующий миг крыло расправилось, и бывший Солдат/пришелец/бог был таков – прихватив с собой Клауда.
Наследник, застывший от неожиданности произошедшего, только через несколько секунд, спотыкаясь об осколки, помчался к окну, которым так долго грозил ему Страйф. Силуэт однокрылого ангела чернел на горизонте, скособоченный от нелегкой ноши. Руфус незадачливо сложил руки в карманы, провожая парочку взглядом и продолжая тихо недоумевать.
– Что.. что это было?! – сзади к нему подбежали очнувшиеся юристы.
– Это?.. – президент повернул к ним лицо, полное комического неверия. – Конъюнктура, что ещё. Решился ваш треугольник.
Исправлено: ANNxiousity, 31 июля 2014, 14:54SUMUTOKOROYABURAKOUJIBURAKOUJIPAIPO
PAIPOPAIPONOSHURINGANSHURINGANNOGURINDAI
GURINDAINOPONPOKOPINOPONPOKONANOCHOKYUMEINOCHOUSUKE
c f g a c f g a g es es
c f g a f g a b as f des |
|
