|
|
| |
| AP |  | |
|
|
| |
Эта была не глава а полный ппц. костьми лег прямо =)
Tat 11
Мысли Тиефа плыли медленно, точно покрывало облаков, следящее далеким туманом внизу. Иногда вуаль истончалась, являя взору посеребренные бессмертием холода горные кряжи, лесные покровы, искрящиеся в лучах высокого солнца живым изумрудом и грандиозные, простирающиеся от горизонта до горизонта водные дали. Когда взгляд Тиефа соприкасался с подлинным великолепием природы, мысли замирали, и он лишь зачаровано созерцал ее неудержимую красоту.
Стремительному перелету сопутствовала тишина. Ни свиста ветра за бортом челнока, ни единого звука в его сердцевине. Хозяин живой купели сосредоточенно смотрел прямо по курсу и Тиеф, разместившийся рядом с ним на мягкой выпуклости, время от времени поглядывал на пришлеца, гадая, о чем тот может думать. Сам же Тиеф до сих пор не мог отделаться от жуткого впечатления, произведенного спёкшимися ра. Едва стоило отвлечься на ускользающую далеко внизу красоту, как ужасное воспоминание точно пронзало его насквозь. Оставалось только утешаться, что Ио и Монтерс остались с ними и, возможно, сумеют облегчить их участь.
Но что могли они сделать? И решаться ли они на то, что сделать смогут? С запозданием, но Тиеф уже жалел о согласии отправиться на дальний край с незнакомцем. Он должен был остаться с избранными, помочь им разобраться с безумием Вимериса. Только проку от него, если даже вспоминая о том чудовище он цепенел от страха?
Во всяком случае ра остались в живых и это обнадеживало. Тиефу же выпал шанс наладить понимание с чужеродной цивилизацией, что само по себе большое дело. Он вновь покосился на Крайтера, но тот сидел неподвижно, глядя строго перед собой. Ощущалось, будто он неотрывно следил за какой-то, видимой ему одному путеводной нитью и что сейчас ему нет дела до размышлений чужака. Тиеф печально выдохнул и распрямился.
Всего за несколько дней благая миссия избранных обернулась в тлен. Цивилизация смята, избранные разбиты и обескровлены коварством неведомого. Бегство обернулось полнейшим провалом, хотя… Возможно для слитого мудреца как раз все шло по плану. Какие цели ставил предатель – Тиеф не мог знать. Но ожидать чего-то хорошего не приходилось.
Как-то странно было осознавать, что от подлинных ра ничего не осталось. Только исчезли они не сегодня, а в тот день, когда он услышал зов мудреца. Именно тогда тень забытья пала на обреченный народ. И именно Тиеф стал тем, кто отбрасывал эту тень и именно он, вместе с остальными избранными в ответе за трагедию. Часть существа Тиефа искала оправдания в том, что их самих грубо употребили. Но подлое чувство вины не оставляло в покое. Не догадались, слишком поздно прозрели… И теперь, помимо скомканной горстки ра, они помогли доставить на молодую и цветущую планету нечто зловещее.
– Я даже не знаю, как звать-то тебя, – вдруг изрек могущественный незнакомец, сохраняя при этом неподвижную целеустремленность. – Давай я буду называть тебя чудик? Хе-х, по-моему неплохо. Два чудика под одним колпаком.
Он помолчал немного и неторопливо продолжил.
– А мы ведь похожи. Догадался, наверное? Интересно, как у вас это произошло. Мне прямо не терпится выяснить – думал, я один такой, ан нет. Тоже манипулятор? Вряд ли. Манипулятор только один, а вас, по крайней мере, трое. Значит что-то еще. Значит, есть еще способ обуздать креатуру. Кстати, а отчего вы ее с собой не таскаете? Так-то втроем навалились бы на меня и скрутили веревками. Эх, не теми единицами мыслю я… Не теми.
И он замолчал. В этот раз надолго. Когда же он заговорил вновь, его голос стал глухим и притянутым.
– Я ведь вовсе не желал этой силы. Но, если бы не я принял манипулятор, то проклятье пало б на нее. Лучше уж так. Я никому не говорил об этом, но тебе, думаю, можно довериться. Ты ведь не разболтаешь? Хе-хе… Не человек я больше, а не пойми кто. И… Для нее это тоже какое-то проклятье. Получается, хоть чаша и миновала ее, но обрызгать все ж обрызгало. Понимаешь о чем я? Нет у нас с ней будущего. И нет той силы, которая смогла бы теперь вырвать у меня из рук этот треклятую железку! Я бы отдал все, подарил, кому попросят, а не могу. Это все равно, что вынуть сердце из груди. Меня не станет. Эх, даже наверное не так. Лучше бы было именно так! Но я и есть манипулятор. Тело… А что тело? Кем захочу, тем и стану. Хоть хранителями по отдельности, хоть всеми сразу – дело плевое, только б креатуры хватило. А такую малость, как сделаться человеком… Не получится. Даже умереть не могу по-человечески. Да и вообще не могу... Ничего не могу. Могу только… – Вдруг он обернулся на Тиефа. – Все. Понимаешь?
Он медленно отвернулся и на время затих. Из его речи Тиеф не разобрал и звука, но он чувствовал, что излияния пришельца вызваны именно непониманием.
– Зачем мне вечная жизнь? Что я с ней буду делать, когда все умрут? Я могу стать их генизой. По крайней мере, попробовать перетянуть их к себе в мгновенье исхода, но мне делается противно от одной только мысли об этом. Я не хочу быть хозяином, ведь ментальности это не цветные камушки. Так может лучше отпустить их вообще? Отдать генизе всё, ведь все они когда-то тоже были живыми людьми. Кто-то тысячу лет назад, а кто-то совсем недавно. Верно. Позволить слиться с генизой земли и обогатить ее своим качеством. Оставить в качестве наследия, ну или наследить. По-своему. В любом случае так Вербария действительно будет жить. И не как сопля в пробирке, а как уникальное качество местной генизы… Древние утверждают, что вмешиваться в естественный ход вещей нельзя, что цивилизация должна прийти ко всему сама. Пройти свой уникальный путь развития. Ну а мне-то до этого какое дело? Я ведь не первый. Я не выращиваю цивилизации, а хочу лишь пристроить свою… Знаешь, а ведь мне по силам возродить настоящую Вербарию. Наша гениза пусть и далеко, но она все еще жива. Может быть, там и Айро ждет нас... Но там и первый. А о нем я не хочу даже лишний раз вспоминать. Но вспоминаю, и тогда все прислушиваюсь к себе. Жду чего-то. Чего-то страшного, какого-то отклика. Ведь отчасти я теперь его часть. О, как скаламбурил!.. Кабы знать есть он или уже нет его. Вдруг Айро прикончила с ним? Маленькая девочка-фантом расправилась с создателем. Звучит как-то неправдоподобно. Хотя… Ей ничего не стоило усмирить свою мать, в то время как даже я не совладал с ней. И если первый действительно устранен, то возвращение Вербарии это дело. Хорошее дело, надо сказать, да. Только, о какой Вербарии я говорю? Планета сожжена и никогда не сможет расцвести вновь. Но ведь вовсе не обязательно цветку вырасти, чтобы ощутить его благоуханную красоту. Секешь, к чему я клоню? Вербария внутри генизы. Всего-то нужно это разбудить ее, помочь ей осознать себя. Разумная гениза это было бы просто великолепно! Практически вечная, самобытная. Как мирок Кетсу-Мо только в тысячи раз масштабнее и без всех этих колбочек и проводочков. Тогда Разиель смогла бы жить вечно. Пусть без меня, но жить. Тогда бы и я с чистой совестью устранился куском молибдена. Эх, Разиель…
Пришелец снова затих. Он больше не смотрел вдаль, а склонил голову и опустил плечи. Теперь он не казался могучим повелителем мудреца. Уставший, изможденный, потерявший интерес ко всему – вот каким он выглядел сейчас. В необъяснимом порыве Тиеф протянул руку и положил ладонь на плече незнакомцу. Тот не отпрянул. Лишь приподнял голову и слегка обернулся.
– Я не знаю, что мне делать. На гибнувшей Вербарии я четко видел цель. Но что мне делать здесь? Оберегать? Так я ж не нянька! Впрочем, я не знаю, что вы такое и в особенности то, с чем вы воевали недавно. Вы победили или нет?.. Ничего ты, чудик, не понимаешь. Ну, ничего. Скоро все займет свои места. Енисей толмач тот еще. И если с вашей стороны нет угрозы, то можно и на Вербарию махнуть. Можно даже вместе. А? Что скажешь? Эх. Молчишь. У вас, наверное, своих проблем навалом. А тут тебе о своем квакаю... Давай остановимся где-нибудь. Тошно мне.
Не без удивления Тиеф наблюдал за тем, как летательное средство пошло на снижение. Редкие изодранные облака расступились, обнажив бескрайний океан. Среди мерцающего переливами пространства виднелась россыпь крошечных точек, с которой как раз они и сближались. Тиеф растерялся. На миг его омрачило подозрение, что чужак решил расправиться с ним без опаски, но мысли тут же и прояснились. Он доверял ему. Тиеф не мог объяснить почему, но незнакомец вызывал в нем симпатию. Предательство казалось чем-то невероятным, чем-то таким, чего не бывает. А если случится? Ведь они уже обманывались не раз… Но Тиеф был спокоен. Если случится предательство, то он будет только рад оставить вероломный свет.
Остров был удручающе пуст. Ни единой травинки или самого мелкого живоглота. Лишь спекшаяся вулканическая масса, слегка припорошенная солью морской пены, да искристые волны, с рокотом бьющие излом берега. В другое время Тиеф бы забеспокоился от близости воды, но он начинал свыкаться с ролью избранного и потому был спокоен.
Рокот волн, соленые брызги, оседающие прохладой на его коре, закатное солнце, что едва коснулось трепещущей водной глади… Тиеф взобрался на всхолмие и теперь бездумно созерцал великолепие жизни. Впервые за многие дни, проведенные на этой планете он, казалось, ощутил ее. Пустил в себя, доверился ее первобытному естеству, как поверил незнакомцу. Она не обманывала. Планета просто не могла лгать. Лишенная мыслей, лишенная желаний и корысти она вливалась в его разум осознанием сакрального.
– Вот она, настоящая жизнь… – пробормотал Тиеф.
Все происходившее до сего момента предстало нелепой возней, какой-то навязчивой идеей. Они должны были остаться. Должны были вернуться в лоно природы их породившей. А спасение… Разве можно найти спасения в лихорадочных метаниях? Ра мертвы. Именно это Тиеф отказывался принимать и все цеплялся за навязанную мудрецом иллюзию. Какая же все-таки это подлость дразнить бесконечно обреченных несбыточной мечтой.
– А ведь все началось еще задолго до исхода. Все началось с архисториков, которые увидели в мудрецах свое спасение. Нет. Мы мертвы уже настолько давно, что забыли когда умерли.
Ра умирали тихо. Уходили на пустоши и больше никогда не возвращались. В каждодневном влачении пустой надежды Тиеф обращал внимание на окаменевших сородичей не больше, чем на голые скалы. Они привыкли к смерти настолько, что считали, будто появляются на свет уже мертвыми. И только туманная надежда заставляла их каждое утро отправляться на пустоши ловить солнце, фильтровать воздух и получать те самые капли. Архисторики верили в свое надежду. Верили истово, до фанатизма и именно поэтому их надежда все еще теплилась в современниках Тиефа. Надежда, что когда-нибудь, всеобщий мудрец обретет былую целостность и народ ра воспрянет. Но время шло, а чаяния не исполнялись. Загнанные и уставшие ра не оставляли надежду только потому, что у них больше ничего не было. И вот, когда закостеневшая бремя обрело форму привычки, появились избранные и растормошили ее как раз тогда, когда следовало все оборвать. Из ведомого надеждой Тиеф стал ее поводырем.
Но обстояло ли все именно так? Вел ли он за собой, окрыляя горстку ра последней надеждой? Избранные высказывали сомнение, по поводу целесообразности перелета.
– И все оттого, что научились думать вне ра. Потому, что взглянули на себя со стороны…
Теперь Тиеф не сомневался, что позволить избранным думать самостоятельно не входило в планы мудреца. Инакомыслие стало неким побочным эффектом и из инструментов избранные преобразились в деятелей, не желающих слепо следовать указаниям мудреца. Управлять силой оказалось сложнее, нежели наделять ею.
По какому принципу мудрец выбрал носителей – Тиеф не знал. Да и какое значение это имело сейчас. Важно то, что мудрец просчитался, с какой бы целью он не замыслил перелет. Лишь половину из них ему удалось подчинить.
– Бедный Вимерис… Он до последнего думал о ра, хотел для них лучшей судьбы, хотел, чтобы они стали сильнее и могли постоять за себя. Правда и он переоценил свои силы.
Шорти, Веллан, а теперь еще и Изотер – вот теперешний стан мудреца. Но если первые двое были сломлены изначально, если вообще являлись теми, за кого выдавали себя, то Изотер примкнул к ним сознательно. Именно эта безотчетная вера в неоспоримую правоту мудрецов коробила больше прочего.
– Он предпочел рассудительности слепую веру. И она его поглотила, – мысли об упрямстве Изотера заставляли Тиефа негодовать. – Если бы его сломила воля мудреца, но ведь он до последнего сохранял себя. До последнего вздоха был верен именно себе, а не предателю.
Предательство. Верно, нет в целом свете поступка вероломнее. И тем он гаже, чем ближе существо исторгшее предательство. Существо? Незаметно для себя Тиеф отождествил мудреца, поставил его наравне с собой, но… С точки зрения мудреца именно они являлись предателями. Согласись они на уничтожение пришельцев, возможно, удалось бы избежать прямого столкновения, и тогда Вимерис остался бы жив. Но ведь и пришельцы не угрожали им. Шорти-Веллан первыми напросились. Нет, не случайно они ринулись на их поиски. Мудрец знал гораздо больше избранных и этим знанием не собирался делиться. Более того, у него явно был план, в который избранных посвящать не следовало. В эти же планы не вписывались и пришельцы.
– Возможно, они знают что-то такое, что могло бы обличить мудреца или вовсе нарушить задуманное им. Отсюда и упорное стремление уничтожить их. Но к чему он стремится? – Ответа Тиеф не знал. Но он чувствовал, что встреча с народом из другого света многое прояснит. Если не все, то уж точно многое. И это произойдет уже очень скоро. – И что тогда? Новая надежда на спасение? Не окажется ли она такой же обманкой…
Знакомый незнакомец бродил по отлогому краю острова, отдирал застывшие кусочки лавы и швырял их в океан. Выходило это у него задумчиво. Один раз он бросил камень и затем долго стоял, уставившись вдаль, как бы провожая взглядом бесконечный полет. Но Тиеф видел, как камушек плюхнулся недалеко от берега и как волны торопливо слизали робкие круги.
Потом он уселся прямо на свой белоснежный покров и склонил голову.
Морская вода перед ним закипела, завыла и ударила в небеса колоссальным гейзером. Водяной столб рос, ширился, пока по диаметру не сравнялся с их утлым островком. Теперь это уже был не столб, а искрящаяся в лучах закатного солнца величественная колонна. Верхушка, сперва пустая и невыразительная, стала набухать и вскоре колонна превратилась в опору для громадного водяного пузыря, капли, способной утопить целую долину.
Тиеф поднялся с насиженного места, приблизился к незнакомцу и сел рядом. Жидкая конструкция открылась для него с другого ракурса, заслонив ниспадающее солнце. Теперь казалось, будто это и не вода вовсе, а жидкое сияние, словно бы вечернее светило расплавилось в горячие багрово-оранжевые краски. Мерцающий, колышущийся свет медленно тек от основания к венцу и там, в бледно синей, почти ночной высоте расцветал теплыми зарницами. Шарообразная капля постепенно наполнялась теплым цветом солнца и продолжала светиться даже тогда, когда светило окончательно скрылось за горизонтом.
От переливающейся сферы веяло теплом и покоем, а ее внутреннего свечения хватило, чтобы запечатлеть ускользнувшие мгновенья заката. Тиеф не мог разглядеть источника света: казалось, будто его излучает сама вода. Увлеченный прекрасным зрелищем он не сразу обратил внимание, что опора истончается. Она стекала в океан несчетными ручьями, пока не исчерпала сама себя, оставив сферу в возвышенном одиночестве, которое, впрочем, не продлилось долго. Раздался сырой хлопок, и сфера опрокинулась на землю ливнем света. В мгновение ока их остров наполнился доверху и Тиеф почувствовал, будто на мгновение прикоснулся к самому закату, стал его неуловимым и теплым лучом. Впервые за долгое время ощутил блаженное чувство бесконечного упокоения.
Шумные ручьи стекали по камням, осветляя прибрежные воды закатными красками. Сам остров преобразился. Многочисленные рытвины и щели заполнила светящаяся вода и теперь, в сгустившихся сумерках, она будто бы наводнила холодные скалы жизнью. Казалось, что кроме острова и узкой водяной кромки его опоясывающей, больше ничего не стало. Все кануло в темную бездну и только они одни плыли над мертвенным хаосом куда-то к непостижимому мыслям берегу.
Глаза незнакомца сверкали влагой, да и сам он промок насквозь оранжево-голубым сиянием. Взглянув на него, Тиеф как будто только сейчас понял, что все произошедшее – дело его рук.
– Все это так мелко, – голос незнакомца переменился. Он стал прерывистым и каким-то дрожащим. – Так ничтожно мелко. Какой смысл вообще в чем-либо? Нас ведь всех сделали по плану. У нас своих целей нет и быть не может. Кто знает, сколько таких как мы рассеяно по космосу? Мы лишь материал, сырье для целей первых. А может, все происходящее тоже запланировано ими? Может, это какой-то дикий эксперимент, постичь суть которого нам не дано? Как цветок, который не понимает где он и когда. И никогда не поймет. Ведь это ему не нужно. А мы… А я узнал. Узнал что все бессмысленно, что все – тлен, грязь, мрак! Не будет у этой истории хорошего конца, нет. Да и что значит, «хороший конец, а»? Что это такое, я тебя спрашиваю?!
Он порывисто схватил Тиефа за руку, но тут же и бросил, расслабился и бессильно опустил плечи.
– Все без толку. Я… Как будто лечу по инерции. Не знаю, откуда я, куда я. Все, что у меня осталось это просто полет.
Постепенно вода темнела, возвращая сгустившейся ночи ее привычные краски. Проклюнулись звезды. В их безмолвном сверкании мерещились отсветы чужих миров, неуловимо далеких, но таких же подневольных… Тиеф затаил дыхание, попытался ухватиться за навеянное извне острое чувство одиночества, беспомощности способной внушить самое беспросветное из возможных отчаяний. Он посмотрел на чужака: тот стоял молча, понуро опустив голову.
– Мне кажется, что я чувствую тебя, – прошипел Тиеф. – Чувствую твое смятение, как свое. Возможно ли такое? Ты ведь не просто так устроил все это? Во всем этом изъявилось твое беспомощное могущество. Не знаю так это или нет, специально или подсознательно. Но в одном могу твердо тебя заверить – ты не одинок. Пока с тобой твой народ, ты не можешь быть одиноким и беспомощным! Да, ты другой, но… В твоей помощи и заключается твоя сила. Не повтори нашей ошибки. Не отстраняйся от них, будь с ними как можно ближе, до самого конца!
– Спасибо за поддержку, – спустя короткое молчание отозвался незнакомец. Уголки его разговорного отверстия слегка приподнялись. – Ты не такой уж плохой парень. По крайней мере, ты умеешь слушать. А знаешь что? Давай купаться!
С этими словами он сбросил свои покровы и нырнул в воду. Тиеф не последовал его примеру, а уселся на хвост и стал наблюдать. Светящееся в темных водах тело незнакомцы было отчетливо видно. Сначала он просто плавал на поверхности, энергично размахивая конечностями, затем нырнул, а вынырнул в облике совершенно иного существа. Блестящего, круглобокого с вытянутой мордой и высоким гребнем на спине. Его передние конечности расплющились до плоских лопаток, а задние срослись в одну большую плавательную ногу. Тиеф сообразил, что он обернулся каким-то неизвестным ему морским созданием, чтобы удобнее было плавать. Скорость и маневренность в такой ипостасье возросли на порядок, что незнакомца явно радовало. Он то и дело выпрыгивал из воды, да так высоко, как, наверное, не смогло бы настоящее животное. Время от времени он останавливался, показывал над водой голову, что-то трещал Тиефу и нырял вновь.
Вскоре таких водных существ резвилась уже целая стая. Приплыли ли это настоящие, или просто незнакомец расщепил свою сущность – не имело значения. Тиеф больше не чувствовал угнетающих переживаний. Да и он сам, наблюдая за беспечной игрой, как будто успокаивался. Теперь дневные происшествия будто бы померкли, выцвели и откатились в прошлое на тысячи лет назад. Расстояние притупило остроту переживаний, позволяя Тиефу обдумать все сторонними мыслями. И со стороны все казало не таким уж фатальным.
– Вимерис хоть и сорвался, но не обезумел, нет. Как знать, может именно слияния ра он и добивался?.. И это мы все не так поняли?
А незнакомец продолжал резвиться. Теперь он показывался над водой то в виде гладкого существа, то самого себя, то в смешанном состоянии. Метаморфозы происходили с его телом столь стремительно, что Тиеф их не улавливал. И вот, в одно из мгновений из воды вынырнуло совершенно иное создание, огромное с широким плоским ртом. Вернее над водой поднялась только его голова. Маленький черный глаз, обращенный к острову, подмигнул Тиефу и существо, все с тем же ультразвуковым треском, скрылось под волнами. Появилось оно вновь в некотором отдалении от берега. Тиеф присмотрелся: теперь незнакомец стоял в полный рост на спине подводного исполина. В руках он держал круглую палку с множеством продырявленных в ряд отверстий. Когда он поднес палку к разговорному отверстию, Тиеф обомлел. Звуки, издаваемые приспособлением, не походили ни на что ранее слышанное им. Они не принадлежали природе, они… Были искусственны. В их простом, но таком пленительно очаровании чувствовалась неподдельная красота, цвета ощущений. Казалось, будто звуки живые, точно они являлись чем-то самостоятельным.
Палка в руках незнакомца, то смеялась, то плакала, она рассказывала о пережитом горе и мгновениях забытого счастья. Умиротворение приходило на смену воинственной готовности с тем, чтобы оборваться в самый напряженный момент, сорваться и полететь сродни крылатому ветру. Иногда звуки вздрагивали и казалось, что сейчас все рухнет, рассыплется на составные элементы, но… Звук всякий раз воскресал, взмывал над шепотом морских волн и стремился дальше.
Очарованный звучанием, Тиеф не сразу заметил, как колоссальное существо пропало. Незнакомец теперь просто стоял на волнах, отдавшись полностью порождаемой им звукам. Вокруг него в такт звучанию вспыхивала и тухла белесая аура. Она будто бы клубилась из звуковой палочки чистым сиянием. Изливающиеся потоки не растекались в пространстве, и аура от этого только крепла, становилась ярче и отчетливей вторила прелести звучания. Незнакомец пошел к берегу. Прямо по волнам. С каждым шагом окружающее его сияние как будто сжималось, просачиваясь в него самого. Звуки стихали, их темп и разнообразие уравнялись. Теперь они походили на успокаивающееся после великой бури небо. Когда же незнакомец достиг берега – звуки прекратились вовсе.
– Жаль Айро нет рядом, – со вздохом изрек незнакомец. – Ей бы понравилось.
– Что это было? – спросил Тиеф. Внешне сдержанный, внутри его сотрясало непонятное ликование. – Что это?
– Музыка. Это музыка, мой друг. Моя музыка. Только никому не говори, а то засмеют еще. Теперь мне гораздо лучше. Спасибо, что терпел все это. Поплыли дальше?
– Музыка… – прошипел Тиеф. – Она прекрасна.
В ответ незнакомец лишь пожал плечами.
Уже будучи высок в небе, Тиеф решился воспроизвести по памяти все то, что ему посчастливилось услышать. Звук казался единым, целостным, но в то же время состоящий из простых посвистываний, которые в природе встречались. Но никогда природа не выстраивала их в такие чуткие и взаимосвязные ряды. Или?..
– Или он и есть инструмент природы? Голос, который сможет услышать и понять каждый разум?
Понял ли чего-то Тиеф? Отчасти да. Но то были не какие-то факты или сведения. То было отражение внутреннего естества незнакомца. Та часть его сущности, которая не сможет быть выражена с помощью слова. Которую, не нужно осмысливать, а которую можно только принять и прочувствовать. Тиефу хотелось верить, что ему это удалось. Что ему удалось понять незнакомца без слов.Ом Мани Падме Хум. |
|
