|
|
| |
| AP |  | |
|
|
| |
Новая страница моего повествования. Надеюсь, будет интересно.
Tat 14
На учиненный Разиель погром живо отреагировал весь купол. Вокруг развала тотчас собралось все жители и Сейвен, сперва мужественно отбивающийся от вопросов, вскоре плюнул и только пожимал плечами, мол, сам ничего не знаю. Время от времени он нетерпеливо оглядывался на скорлупку Диз, в которой так заблаговременно скрылись Крайтер с иноземцем. «Да что они там возятся все?»
Наконец, дверь раскрылась шире и на пороге появились Разиель в красно-черном походном платье Диз и сама хозяйка пристанища все в тех же коротких черных шортах и белой майке. Захлопнутая дверь означила, что больше никто выходить не будет.
– А как же?.. ¬– Заикнулся было Сейвен о ментальных спутниках, но Диз мигом зашикала на него:
– Только не сейчас! Его дружка’ народу еще нельзя показывать. Пойдемте в верховой кабинет. Надо собрание собрать. – И она живо зашагала к лифту, увлекая за собой остальных.
Поднялись в кабинет протектора Сейвен, не теряя попусту времени, протрубил на весь купол по интеркому:
– Вербарианцы! Говорит Сейвен. Происшествие никак не связано с вашими кошмарами, пришельцами или еще чем-то. Во взрыве повинен исключительно я сам, случайно разрядивший в стенах купола плечевой ракетомет. Поэтому попрошу не рождать слухи, тем более что никто не пострадал. – Немного подумав, он активировал терминал повторно и добавил: – Я хотел бы пригласить компанию из лазарета в верховой кабинет. Тем более, что моншер Олаф… Э-э-э, совершенно здоров. Поверьте ему уже, наконец. И древние, если найдете минуту, почтите нас присутствием.
– А зачем тебе древние? – Приподняла бровь Разиель, к которой окончательно вернулось самообладание.
– Да так, – вздохнул Сейвен. – Они связаны с первопричиной всего. Может что-то новое доскажут.
– Тебе что-то открылось?
– Кое-что, – неопределенно повел рукой Сейвен и посмотрел на Диз. – Я расскажу. В смысле мы расскажем. Только дождемся, как все соберутся.
Как и ожидалось, первыми кабинет пополнила компания из лазарета. Суровые Моргот и Зак ввели под ручки растрепанного Олафа, который, как и было обещано, вел себя вполне пристойно. Только вот выглядел несколько сконфуженно. Скупо кивнув Сейвену, они прошествовали к ряду стульев у прозрачной стены, где и уселись, не выпуская моншера протектора из рук. «Видимо так, на всякий случай».
– И как понимать весь этот дурдом? – Строго поинтересовался вошедший следом Дейт.
¬– Сейчас все будет, ¬– ответил Сейвен, жестом приглашая вопрошающего присесть. – Немного терпения.
С минуту Дейт молча изучал лицо Сейвена, потом хмыкнул и уселся на стул между Лейлой в надорванном больничном халате и психоботом, державшим наготове знакомый шприц. «Видимо так, на всякий случай».
Разглядывая застывшую в молчании компанию, взгляд Сейвена остановился на понурой фигуре Олафа. Возникло вдруг острое желание заговорить с ним, расспросить о том, что он чувствовал, когда землянистая масса облепила его тело, но сдержался. Вместо этого он нырнул в плоскость ментальностей, чтобы осмотреть собравшихся с оборотной стороны. Теперь это для него не составляло труда.
Первое, что бросилось в глаза на фоне пепельно-серого мира – мерцание оболочки купола над головой. Переливы лазури вернулись, а это могло означать только одно: Крайтер вернул креатуру, дабы уберечь вербарианцев от воздействия генизы земли. Ментальности вербарианцев трепетали утробно, слабо, едва нарушая пределы своих плотских вместилищ. Тонкие переплетения струн, еще недавно вонзающиеся в землю, сейчас тянулись от их тел в стороны, как крохотные лучи. В сени мерцания лазури близкого купола все они, ощетинившиеся множеством жгутиков, напоминали морскую медузу. Сейвен часто заморгал, прогоняя неприятное отождествление. «Единый организм… Правильно всё – все ментальности, как один организм».
– Ты теперь и так можешь!? – Услышал он удивленный возглас Разиель и обернулся к ней, усмехнулся. «Хватит соблазнять меня, походи-ка теперь в одежде».
И действительно, некогда обнаженное тело ментальной девушки теперь не отделялось от платья. Разиель, сохраняя формы очертаний тела, насквозь была пропитана голубой аурой. Сияние просачивалось сквозь одежду, насыщала ее, превращая довольно плотную ткань в лазурные шелка.
– Могу, Разиель. Еще и не так могу.
– Но откуда?! Как?! – она, казалось, не замечала произошедших с ее ментальным воплощением перемен.
– Потерпи. Не хочу об одном и том же трындеть как заведенный. Лучше посмотри на работу Крайтера, – И он обвел рукой раскинувшееся над ними мерцающее великолепие. – Он догадался, что нужно сделать в первую очередь. Так что вы теперь в безопасности. На какое-то время. А теперь встань, где стояла. Я возвращаюсь.
– Сейвен ты… – Разиель не сводила с него взгляда. – Ты иной.
– Да брось ты. Я просто сломался.
– Ты светишься изнутри белым сиянием. И… – Она дотронулась до его шеи ладонью. – Ты теплый. Я – ментальность, чувствую твое тепло!
Сейвен осмотрел всего себя с головы до ног, но не обнаружил никакого света и тем более какого-то особого тепла. Но, чтобы не затевать спор, согласился:
– Да, возможно. А теперь, поди, встань, где была до погружения. А то народ от нас шарахаться начнет.
Только Сейвен успел вернуть миру цвет красок, как дверь отворилась, и на пороге возник Крайтер собственной персоной.
– Здорова, мышата! – громогласно поприветствовал он собрание и отступил на шаг в сторону: – Вот, прошу любить и жаловать. Наш иноземный, я б даже сказал инопланетный брат по разуму!
Смущенно и нерешительно через порог переступило существо, вызвавшее всеобщий вздох удивления.
– Его Тиеф зовут, – добавил Сейвен, прежде чем вновь нырнул в статику ментальностей.
На остывшем холсте мироздания еще теплились два костерка: один светло-синий, другой ало-красный. Первым являлся Крайтер, а второй воплощал Тиефа. Отличались они меж собой только контурами первозданных тел и, собственно, цветом. Огневища, впрочем, мало чем напоминали естественные языки пламени. Всполохи, отбрасываемые их телами, больше всего походили на струйки красок, пущенных в прозрачную воду. Так, будто они сам являлись неиссякаемыми сгустками красок, брошенных растворяться бытность яви. Черт лица или мелких примет тел видно не было. Для Сейвена они стерлись.
На всеобщем голубоватом фоне ало-кровавое марево сущности Тиефа разительно выделалось, подчеркивая иное происхождение. «Не просто рождение на другой планете. Если бы в этом все и заканчивалось. Цвет, как признак, свидетельство кардинально иной ментальности. Иное свойство, иная сущность, иная цель».
– Спокойнее, Тиеф, не нервничай, – обратился Сейвен к смущенному пришельцу, едва успев вынырнуть в реальность. – Для нас ты слишком… Иной. Дай время привыкнуть к твоему облику. Если захочешь что-то сказать, говори через меня.
– Спасибо, светлый, – Тиеф почтительно склонился перед Сейвеном.
– Брось. Меня Сейвен зовут.
Отчего Сейвен понимал далекого гостя как остальных – он и себе толком объяснить не мог. Обращения состояли не из слов или звуков, а из элементарной информации. Удивительно, но буквы, слова, звуки, в общем, все то, что облекало смыслы в форму – утратило былую необходимость. Не только с Тиефом, а вообще со всеми, Сейвен теперь только так и разговарвал. Он делился смыслом, и остальные понимали его так, как им было удобно. И для этого вовсе не обязательно было раскрывать рот.
Двери отворились в очередной раз, пропуская в лазурное чрево кабинета зеленокожую троицу. «Наконец-то, явились». Сейвен не питал особых иллюзий по поводу их осведомленности. Даже если древние что-то и знали, просто так рассказывать они не станут. Их необходимо улучать в компетентности, не иначе. На мгновение Сейвен вновь просочился в ментальную плоскость. Ему хотелось удостовериться в догадке относительно потустороннего лика древних. «Так и есть». Серые, безликие, выцветшие тени, вот кем они явились. «Искусственные пустышки, лишенные цвета жизни. Как, впрочем, и Енисей». Он оглянулся на психобота. Тот мало чем отличался от пепельного мира.
– Итак, – обратился к собранию Сейвен, приглушая зачинающиеся было разговоры. – Вроде как все собрались. Разиель, прошу, начни. У тебя это выйдет лучше. А я продолжу с самого интересного места.
– С самого начала?
– Начни со снов. В особенности со своего. Ну и… Откровенно, до нашего взрывного единения.
Разиель вздохнула, украдкой посмотрела на Крайтера, помолчала немного, собираясь с мыслями, и завела рассказ. Сейвен же, доподлинно знавший как и о чем пойдет речь, уселся на край стола и, наглухо огородившись от рассказчицы, чтобы не мешать ей попутным переводом для Тиефа. Вместе с этим он приготовился следить за реакцией слушателей. Особенно его занимали древние.
Однако плоские лица древних, замерших изваяниями у входа, не переменялись. Все те же полуулыбки и учтивые взоры, будто прилепленные к рассказчице. Вот кто, действительно, реагировал бурно, так это Крайтер. В особенности в той части, которая касалась Разиель и ее помещения в голову Сейвена. Едва заслышав об этом, он вскочил, его кулаки сжались до побелевших костяшек, и он в ярости начал было метаться по комнате, изрыгая проклятья, но под умаляющим взглядом Разиель быстро сник и обреченно уселся на прежнее место. Его плечи опустились, а голова склонилась низко-низко. До самого конца повествования он больше не пошелохнулся.
– … Я не чувствовала физической боли, – завершала свой рассказ Разиель. ¬– Мне было больно от страха. Это боль совершенно другая, за гранью тела, стоящая гораздо выше и оттого сильнее ранящая. И если физическую боль можно унять, уколом, прикосновением клирика или шоковым состоянием, то эту боль могло успокоить только единение с ним, – она посмотрела на Сейвена. – У меня все. Продолжай теперь ты.
– Заранее хочу предупредить, – Сейвен пожевал губами, аккуратно подбирая слова. – Мой рассказ он… Не будет похож на обычный рассказ. Вы все увидите сами. Это будет… Полезнее. Вы… Таким образом, яснее поймете с чем столкнулись.
Он поднялся.
– Внимайте.
* * *
– Айро, остановись! – выкрикнул Сейвен, напряженно следя за взмывающим для удара молотом. – Вспомни себя!
Не оставляя надежды, он нащупал за спиной стиснутую в комок Разиель и рывком поставил ее пред надвигающимся мраком Айро.
– Посмотри на нее! Посмотри!
Он надеялся, что взгляд сестры отбросит Айро вспять, но все оказалось тщетой: страх связал волю и разум Разиель, крепче любых веревок. Тогда Сейвен швырнул ее обратно и в последнее мгновение загородился рукой от рухнувшего на него молота.
Вопреки ожиданию, удар оказался совершенно безболезненным. Более того, в нем почувствовалось что-то такое, что распалило Сейвена сильнее. Он оглянулся на Разиель, хищно осклабился и метнул пристальный взгляд в темные провалы глаз Айро.
– Ты не Айро. Но я знаю тебя, как никто из репликантов!
Очередной удар вспыхнул в сознании каким-то воспоминанием, блеклым разводом утреннего сна, что отчетлив только в первые моменты после пробуждения. Удар был именно таким мгновением и, чтобы отчетливей увидеть забытое, Сейвену требовались новые атаки. Впрочем, темная сущность не заставила себя долго ждать.
То, что под личиной Айро скрывался Атодомель, Сайвен заподозрил, когда на ладони девочки вспыхнул маслянисто-черный огонек. Выдавая себя за ментальное дитя, он, видимо, хотел обрести свободу, хотел овладеть Сейвеном. Но просчитался. С каждым новым ударом он заявлял о себе все внятнее и отчетливей. Из забытого, безрассудного видения он представал твердым воспоминанием. И это знание становилось тем полнее, чем яростнее атаковал противник.
В одно из мгновений Сейвен решился на первый контрудар – он вцепился в личину Айро, содрал ее и втиснул вглубь. Без остатка. Это оказалось настолько просто, что он немало удивился своему успеху. Атодомель, представший теперь во всей своей ужасающий красе, растерялся непредвиденному перелому, но больше тому, что потерял контроль над ситуацией. Он впервые почувствовал себя беспомощным.
Теперь Сейвен отчетливо видел, что эта сдвоенная сущность являлась им самим, глубоким следом, оставленным визитерами разума. Яростная атака Атодомель, точно помогла ему вломиться в самого себя, проторить дорожку к ранее недоступному пониманию сути вещей. Он ощущал свою ментальность физически, осязал и управлял ею как вторым телом. Более того, физическая и ментальная сущности объединились в нем в нечто третье, не свойственное природе жизни. Несовместимое сочлось, разверзнув пред ним целостную взаимосвязь сути явлений. И что удивительно: только им самим это понимание не ограничилось. Все вокруг стало понятным и естественным, как дыхание. Он знал все наперед, читал каждый намек, и понимал, не видя механизмов существа. Как мысль, которая рождается будто бы на лету, но возникающая не из пустого места, а из опыта личности – подлинного ключа мыслетворения. Самостоятельно, без усилий и доводов, безотчетно осмысливая сути вещей.
Сжимая над головой клубящийся чернью клинок, Сейвен уже играл с Атодомель, как играются с воспоминаниями. Можно что-то домыслить, что-то подзабыть и припомнить несуществующее, и все это тут же становилось правдой. Вряд ли первый усмотрел назревающие в Сейвене перемены. Иначе он бы не прибег к столь опрометчивым шагам. Но разве у него был выбор? Сквозь бездну космоса, погребенный на раскаленном трупе Вербарии он каким-то образом уловил припадок Сейвена. Один, второй, третий… И он рискнул. Первое появление Айро было лишь пробным шагом. Он примерил на себе слабый оттиск девочки, будучи сам оттиснут глубоко в сознание Сейвена. Но все увенчалось неудачей.
– Пора кончать с тобой.
Клинок взорвался мириадой черно-белых осколков, Атодомель отступил на два шага, прижимая сочащуюся чернотой рану к груди и Сейвен, не откладывая довершение, обезглавил свое тягостное воспоминание.
* * *
Вряд ли рассказ Сейвена продлился дольше мгновения. Он даже вздохнуть не успел, как все повскакивали на ноги, основательно впечатленные увиденным. На местах оставались только Енисей и древние. До них послание как будто не дошло. Сразу со всех сторон посыпались вопросы:
– Как такое возможно?!
– Что с тобой случилось?!
– Что ты теперь?!
– Ты ли это вообще?!
Сейвен ждал, пока товарищи выговорятся. «Понятное дело – вопросов куча, а за ней еще одна. Только вот я сам мало что понимаю, отчего, да почему».
– Народ, – наконец прервал он поток бесполезных словес. – Я сам не знаю, что я теперь и как это вышло. Могу сказать только, что все началось с череды совпадений и случайностей. Ими же все и закончилось. Почему их сочетание сработало именно так – понятия не имею. Но догадываюсь, кто может прояснить, – и он многозначительно оглянулся на древних. – Слуги Атодомель. Те, кто был с ним в самом начале.
В тишине его последние слова прозвучали весомым обвинением и теперь всеобщее внимание устремилось к неподвижной троице.
– Что вы знаете о нем?
Старший, не изменяя учтивой полуулыбки, слегка поклонился:
– Не больше, чем знают создания о создателе.
– Енисей! – не оборачиваясь, окликнул психобота Сейвен. – Что ты знаешь о своих создателях?
– Бззт. Практичезки взе. Будуцчи только что зобранным я, конецчно, понимал мало, но долгое время провел в Вечности и там узнал многое.
– Вы такие же, как и он. Ваша природа искусственна и оттого лишена блеска жизни. Вы – органические психоботы созданные Атодомель с целью сеять настоящую жизнь, как Енисей с целью присматривать за нею. Вы творения рук одного архитектора и оттого очень похожи. Бессмертны, мудры и никогда ничего не забываете. Ваша разница только в факторе воплощения и цели создания. Что вы знаете о нем? Что вы знаете о первых?
Старший медлил с ответом, и Сейвен заметил, как уголки бескровных губ опустились.
– Он черный, ибо сочетает в себе всевозможные вариации ментальностей, повстречавшихся Первым, – неожиданно заговорил Младший, а два других синхронно повернули к нему головы. – Цвет отдельной ментальности лишь внешний признак заключенных в нем свойств. Истинная цель Первых – идеальная тьма. Поэтому мы сеем жизнь. Поэтому они пожинают ее.
– Ты, репликант Сейвен, – продолжил Средний. – Аномалия. Ты – светлый, сущность, не имеющая цвета, лишенная каких-либо свойств и оттого существующая вне ментального пространства. Твое появление непредвиденно и деструктивно. Такие как ты не могут появиться в результате эволюции жизни, ни спонтанной, ни контролируемой.
– Твое рождение – эволюция случайного сочетания факторов и воздействий, – принял эстафету Старший. – Развитие развития. Квинтэссенция жизни, воплощенная в одном единственном репликанте. Но парадокс в том, что вершина эволюции губительна. И если Атодомель совмещает несчетное проявление жизни, то ты ее рассеиваешь.
– Репликант Сейвен, – произнесли они хором. – Ты угроза всему сущему. Ты вне законов действительности. Ты единственное, что может уничтожить бытие.
– Только я еще ничего не уничтожил, – сурово, даже враждебно парировал Сейвен. – В отличие от вашего благодетеля, тиранившего Вербарию и сплавившего ее в первородном огне! Это, по-вашему, забота о жизни?
– У него на то были причины, – невозмутимо, с прежней полуулыбкой, ответил Старший. – Тем более не следует путать вызревание жизни и ее плоды. Гениза – вот истинная цель любого развития.
– То есть вы хотите сказать, – хриплым, глухим голосом вступил Олаф. – Хотите сказать, что миллионы жизней, погибших на Вербарии, ничего не значат? Что они так – сор, шелуха?
– Все так. Физические оболочки всего лишь прикладной инструмент для развития истинной ценности – ментальности.
– Но ведь с телами погибли и ментальности! – вместе с криком с губ Олафа брызнула слюна. – Им некуда было деться, гениза тогда уже была замкнута!
– Ну что же, – безмятежно полуулыбался древний. – Сгинувшие миллионы несравнимо меньше с заключенными в генизе пластом. Ценить ментальности по отдельности неверно. Отдельно взятая ментальность ничего не значит. Ценность имеет только совокупность, охватывающая весь путь развития жизни: с момента зарождения, до ее зрелости.
– Это ж кто такие правила оценок установил? – насмешливо скривил губы Крайтер. – Атодомель?
– Это закон, установленный сеятелями жизни. Закон Первых.
– Ну знаете ли! – пришел черед и Диз возмутиться. – Ваш Первый не так-то и силен, раз закон его не исполнился. Теперь у нас есть Сейвен, так что мы будем жить по своим законам.
– Вы вправе бросить вызов, ¬– учтиво склонились в поклоне Древние. – И вправе потерпеть неудачу. До тех пор, пока Первый в вашей системе, вы не хозяева положения. Его заключение лишь вопрос времени.
– Ну что же, значит будем решать этот вопрос, – холодно ответил Дейт. – Зак, Морогот, не сочтите за труд, препроводите эту неприятную троицу в место заключения. Дорогу знаете?
– Да, – кивнул Зак. ¬– Я знаю. На минус первом есть бетонный короб.
– Вот там им и самое место.
Заключенные и конвоиры вышли.
– Каковы, а? – негодующе всплеснула руками Лейла. – А мы-то к ним, да со всем почтением! А оказывается… Оказывается они все время считали нас не выше расходного материала. Не лучше недоделанной работы!
– Похоже на то, – согласно кивнул Сейвен. – Более того, я подозреваю, что именно через них Атодомель управлял собственным оттиском в моем сознании.
– Светлый… – вдруг услышал он голос иноземца. – Ммм. Сейвен. Кем были эти зеленокожие создания?
Сейвен подробно объяснил. Благо времени теперь ему на разъяснения требовалось всего ничего.
– Кажется, мне знакомы такие же, только наши, – нерешительно продолжил Тиеф. – Только они были гораздо страшнее и могущественнее. Я осмелюсь предложить изолировать очень тщательно. Если они доберутся до мудреца, до… креатуры вашего избранного, все может закончится бедой.
– Что ты имеешь в виду? – настороженно переспросил Сейвен. – Мне непонятны твои опасения.
– Я хотел бы рассказать историю своего народа, – застенчиво потупился Тиеф. – То, как она связана с вашим народом и о том… Что мы принесли сюда сами того не ведая. Я слушал рассказ лазурной Разиель. И, кажется, мне кое-что стало понятно. Понятно, что случилось с мудрым Олафом. То есть то, от чего ты его спас тогда в стремительном беге.
– Именно этого я и не мог понять! – Сейвен в возбуждении схватил избранного за плечи. – Рассказывай, не тяни! Я все им переведу. Только начни с самого начала, не упускай подробностей. Для нас теперь важна каждая мелочь!Ом Мани Падме Хум. |
|
