|
|
| |
| AP |  | |
|
|
| |
| Fahrengeit @ 30 мая 2014, 00:27 | | Так что как ни крути, на одном и том же поле писателю гораздо легче выполнить задачу, чем кинобригаде. Как это может быть не очевидно - я даже не понимаю. |
да не о том же я вам толкую, как вы не поймете все никак... Речь не о деньгах или выполнении задания, речь об искусстве как таковом!
Я все никак не могу взять в толк, почему вы плюсуете сложности целого полка, задействованного в создании фильма и 1 человека пишушего роман? Сравнивайте тогда его "сложность" и "сложность" того же режиссера\сценариста\композитора. Это же совершенно разные категории, тем более что один человек не может сделать столько, сколько целая киностудия. Однако каждый из них в отдельности напрягается не больше, чем писатель. Тем более, что они работают уже с готовым материалом: сценарием, в то время как писатель создает миры на пустом месте из ничего. в этом его сложность и состоит.
| Fahrengeit @ 30 мая 2014, 00:27 | | Так что как ни крути, на одном и том же поле писателю гораздо легче выполнить задачу, чем кинобригаде. Как это может быть не очевидно - я даже не понимаю. |
вот тут смешиваешь и сводишь все к адоптациям литературных перлов на экране. Об этом я тоже толкую уже не первую пост: нельзя сравнивать не сравниваемое. В книгах есть моменты и зачастую они являются основоположными которые прост невозможно реализовать на экране. просто невозможно. Можно реализовать масштабные битвы, можно отразить за счет игры актеров душевные метания персонажей, можно даже, прибегая к такому пошлому приему как закадровый голос передать его мысли.
но как показать на картине, например, это ("альтист данилов"):
Но затем во внешностях топтунов, толкачей и проныр начались
преобразования. Что тут только не появилось. Человеческое стало пропадать.
Возникало нечто новое. Да и само новое тут же преобразовывалось. Резиновые
мешки, соединения желеобразных шаров, стержни из гибкого металла с
утолщениями и шипами, пузыри с зеркалами внутри, колючие кусты то ли
нотных знаков, то ли никелированных украшений петербуржских кроватей,
беременные колбы, зеленые стручки на проволочных ножках, точильные круги,
астма в полиэтиленовом куле, нечто похожее на жадную куриную лапу, а все
больше силуэты, словно бы сбежавшие с экранов рентгеновских аппаратов,
оставившие на тех экранах скелеты или что они имели там конструктивного,
подкрашенные теперь неким неестественным светом, все они, не переставая
двигаться, приобретали на ходу совершенно новые формы. И скоро это были
уже никакие не силуэты и не мешки, а очевидные уроды или даже монстры,
которые вызвали бы удивление и у служащих кунсткамер. Отрубленная задняя
половина автомобиля "Шевроле" была сочленена с крупом и ногами
парнокопытной особи, породу которой Данилов определить не решился. Рога
оленя украшали миниатюрную пудреницу. В одиноко порхающем крыле
бабочки-капустницы размером с покрывало Пьеретты серьгой висел амбарный
замок. Из ратушных часов выползал дымчатый плеозавр и никак не мог
выползти. Граммофонная труба устроилась среди щупалец дешевого
синтетического осьминога, из трубы выскакивали творожные сырки в унылой
коричневой фольге, в трубу же они и падали.
Словно в нервном тике мигал светофорами котел тепловой станции,
залитый луковым супом. Но все это были комбинации составных или
композиции, Данилов не знал, как их назвать, внешне приличные, не
вызывающие у Данилова позывов к рвоте. Но потом к ним стали присоединяться
- существа? фигуры? сочленения? композиции? - (в конце концов, Данилов для
удобства мыслей назвал их фантомами, но и это было неточно) - куда более
пошлые и мерзкие. Тут Данилов несколько раз унимал спазмы пищевода.
Полезли какие-то пластиковые и металлические детали, то ли роторы, то ли
куски самолетных турбин, обмотанные колышущимися, истекающими кровью
внутренностями животных и людей. И многие механизмы стали являться
вывернутыми наизнанку, посыпанные при этом неизвестно чем, но вонючим и
гадким. В банках со спиртом возникли машины - автомобили, трамваи,
гильотины, сцепленные с себе подобными, как сиамские близнецы. Самогонные
аппараты гнали омерзительную студенистую жижу, в ней трепыхались
утопленные щенки, аппараты сейчас же ее употребляли.
Полугнида-полукатафалк с белыми кистями врезался в самогонные аппараты и
вместе с ними превратился в черную жабу с желтыми гнилыми клыками и
бивнями, обвешанную к тому же ротными минометами и терками на гнутых
ручках, эти терки были не для овощей. Жаба сожрала спаренный трамвай,
содержавшийся в банке со спиртом, и тут же стала бумагой для поимки мух.
Приклеившиеся к бумаге коморские драконы судорожно били хвостами, вызывая
колыхание мучных червей. Открытые раны терлись о наждачную бумагу.
Или возьмем на другой пример С. Лема "Солярис" Сколько не пытались его экранизировать, но все мимо, все в пустую, все настолько плохо и безнадежно, что просто и говорить не о чем. Конечно, такие вещи, как властелин колец или ип можно экранизировать. Это будет сложно, это будет дорого. Но это будет на основе чего-то готового. Но есть вещи, которые можно только в голове представить, прочтя книгу. И в этом сложность писателя: описать так, чтобы можно было увидеть в воображении то, что невозможно перенести на экран.
Исправлено: Head Hunter, 30 мая 2014, 09:54Ом Мани Падме Хум. |
|
