|
23 марта 2010, 14:40 | |
|
LV9 |
HP | |
MP | | Стаж: 18 лет |
Постов: 5018 |
|
Ну-с, а я тем временем продолжу :)
Act 4
Пробуждение оказалось для Сейвена тяжелым. Из головы рвались обрывки снов, раздражая еще слабое сознание, а поза, в которой он спал, поспособствовала затеканию чуть ли не половины всего тела. Он перевернулся на другой бок и попытался вспомнить, что ему снилось. Какие-то заросли, огромные, но добрые животные… Каньон с обрушающимися стенами, чернота, Диз… «Хотя, нет, это мне вчера снилось». Он подскочил на кровати и раздраженно покосился на будильник. - Допросишься, скотина, когда-нибудь выброшу тебя. Будешь знать как не звенеть, - пробурчал он с нарастающим давлением в нервной системе. Экзаменационный отряд благополучно возвратился в купол ближе к полудню. И хотя доларги решения по своей участи ждали трепетно и с нетерпением, посвященное окружение делало вид, будто ничего особенного не произошло. Только когда отряд построился у главных ворот купола, визитатор, повстречавший его, скупо сообщил, что в восьмом цикле, в актовом зале купола состоится инаугурация. До тех пор всем настоятельно рекомендуется как следует выспаться. А после - не опаздывать. В соблюдение последнего Сейвен и поставил будильник на половину восьмого, дабы проснувшись, без лишней спешки привести себя в порядок. «И почему меня никто не разбудил?!». Теперь уже без десяти нарнов, а он все еще в неглиже и растрепанный мечется по комнате в поисках формы. «Наверное, даже никто и не заметил, что меня нет». - Я ведь ее здесь…, - растерянно тормошил он стул, на который давеча перед сном бросил форму. Вдруг его осенило. посмотрел на входную дверь и рядом, на крючке, увидел ее, выстиранную и старательно поглаженную. «Ключницы. Точно. Последние мозги проспал, идиот». Сейвен торопливо натянул форму, едва не попутав брюки с кителем, обулся, чуть не поменяв левый сапог на правый, и подскочил к зеркалу. Наскоро расчесавшись, он открыл маленький шкафчик тут же рядом и достал из него флакон шикарный духов. Эта «минералка», как Сейвен называл ее про себя за то, что она была сделана из ароматных минеральных отложений, стоила ему дорого. «Столько дней подменять лентяев у компрессорного насоса, чтобы ни разу не воспользоваться результатом. Тьфу!». Он в сердцах захлопнул дверцу, решив остаться верным себе до конца, и вышел за дверь. Снаружи его ждал сюрприз. Диз. - Какого демона, Сейвен! - Негодовала она. – Строиться давно пора! - Простите, я проспал, - честно признался он. «Надо же. Ты и впрямь пришла… Хоть тебе спасибо за это». - Будильник барахлит. - Будильник. Давай, пошли уже скорей. Заспешили не по кольцу тротуара, опоясывающего недра купола, а сквозь центральную парковую зону, оканчивающуюся у главного здания шумящими водопадами. Срезав дорогу хрустящей под ногами песчаной тропкой, они на некоторое время погрузились в густой лес. Воздух здесь тяжелел влагой, зеленая масса в сумерках обступала неясными тенями, на стволах и листьях растений переливались люминофором редкие жуки, а в глубине этого леса шумела перепадами вода. Они шли на ее монотонные отзвуки, не замечая их, привыкнув к этому шепоту за многие годы настолько, что, пожалуй, не смогли бы и умереть без него. Над головами скоро шагающей пары зажглись ночные огни. Редкие меридианы фонарей стелили бледно-голубой свет прямо из водной прослойки, отчего тот рассеивался по куполу ровной, мягкой аурой. Запахло милюдой. Через короткое время из-за поворота появился и источник сладковатого, оседающего на губах нежной пыльцой аромата. Большие кусты вдоль тропки были усыпаны брезжащими в сенной полутьме цветами. В период цветения, как сейчас, лепестки распустившихся бутонов летели по ветру невесомыми фуриями. Но здесь… они лишь усеивали почву тонким ковром, который истлеет к утру как забытый костер. Диз замедлила шаг и скоро остановилась у одного из растений. Она протянула руку, отломила крошечную веточку всю облепленную цветами и пристроила ее на своей прическе за ухом. В этом призрачном свете стремительно живущих цветов Сейвен разглядел, как она была хороша. Роскошные темные волосы собраны в плотный нимб, из которого на висках и затылке ниспадала дюжина стройных кос. Ее кожа, немного бледная от ночной иллюзии, благоухала тонким ароматом духов, различимым даже здесь, в густоте цветущих растений. На лице ни тени, ни эмоции, ни морщинки. Глянцевая оправа очков ровно блестела голубизной. Как и глаза… Темно синее вечернее платье плотно облегало тело, подчеркивая и визуально выделяя каждый изгиб ее превосходного тела. - Диз. Время. – Осторожно напомнил Сейвен. Она что-то хотела ответить, даже приоткрыла рот, но лишь коротко вздохнула и пошла дальше, так не проронив и слова. Первый этаж административно-учебного корпуса представлял собой огромный зал с множеством высоких колонн, где обычно подолгу задерживалось только эхо. Но только не сейчас, когда весь мантапам гудел десятком голосов, а из, обычно помалкивающих репродукторов, изливалось что-то мелодичное. Казалось, на церемонию сбежался весь купол, включая дежурных и вахтовых, отчего зала о сорока метрах в поперечнике становилась тесной. Сквозь накрытые столы, меж разодетых по парадному обитателей купола они спешили к подиуму, сооруженному загодя у дальнего края окружности залы. Даже сквозь пестроту мантапама у края подиума различались организованные группки виновников собрания. Доларги единственные кто сегодня были одеты по форме. Все остальные же щеголяли в своих лучших нарядах. «Еще бы. Главный праздник года. Когда же еще, если не сейчас выйти в люди, облачившись во фрак ли вечернее платье, целый год томящееся складками в шкафу». У Сейвена фрака не было. Но он в нем и не нуждался. Редкие праздничные вечера он сидел за настольным дисплеем, читал, или же полировал и без того глянцевый запал. Спал наконец. Если же под гнетом угроз и натиском докучающих приходилось «тащиться» в общество, то он облачался в свою повседневную одежду и весь раут молчал из тени, наблюдая за окружением. В такие часы ему открывались моменты, незаметные в будничной суете. Но и эти откровения быстро осыпались листопадом скуки. На невысоком – по пояс Сейвену - подиуме справа устроили трибунку. Вернее даже большой стеклянный пюпитр, за которым стоял Олаф Швассер в давешнем своем красном жилете. Он раскладывал удостоверения ларгов, иногда приоткрывал обложку и читал имя. Без слов и приветствий Сейвен занял свое место в квадрате, так, что Олаф ничего не заметил и продолжил раскладывать документы. Манипуляции эти длились, наверное, нарна три, после чего один из визитаторов шеренги, выстроившейся в глубине подиума, подошел к протектору и что-то шепнул ему на ухо. Олаф вскинул голову, оглядел изнемогающих ожиданием доларгов, теснящихся позади остальных жителей купола Бредби, кашлянул и напряг голосовые связки: - Пожалуйста, потише, - зачем-то попросил он и у так молчавшего собрания, выждал немного и продолжил. – Сегодня великий день. И величие его прежде всего заключается в вас, выпускники купола Бредби. Вы доказали свое превосходство, доказали делом, что достойны называться боевой элитой Вербарии, что достойны героизма ларга. Сегодня - ваш день. - Вечер! – выкрикнул кто-то издали. - Что? – мигом откликнулся Олаф, тем самым обнажая все то волнение, с которым держал слово. Шутник, естественно, притаился. – Да… Я говорил о значимости момента… О его, если можно так выразиться, мистичности. Вот вы, ларги, присутствующие здесь, поднимите руки, пожалуйста. Даже не оборачиваясь, Сейвен с уверенностью мог сказать, что леса из рук не вышло. «Неудачная попытка, старина. Ларгов в куполе, что рыб в мертвом пруду. Наставники одни, да чины высокие – шишечки, что первыми поспели. А остальная масса в разъездах. Хе-х, деньги зарабатывают». А Олаф тем временем набирал обороты. Жесты его становились размашистее, речь исполнялась пафосом, а лицо наливалось кровью. Он все громче и витиеватей глаголил о значимости куполов в общем и ларгов в частности, о том, какая великая обязанность возложена на их плечи, о том, что они являются ни много ни мало – гарантами мира и процветания всей Вербарии. Казалось, будто нагромождением патетики он желал избавиться от волнения, выстроить вокруг себя эдакую крепость из красивых слов, чьи стены защитили бы от взглядов из зала. На пятом, ли десятом нарне выступления Сейвен решил устроиться поудобнее и осторожно перевел тяжесть тела на правую ногу, отчего слегка накренился на бок. Угол обзора поменялся и на передний план выступил Зак, чья спина целиком загородила протектора. «Давай-давай, болтай. А те сзади тебя послушают». Он посмотрел на выстроившуюся позади Олафа шеренгу. Визитаторы стояли неподвижными шелковыми куклами, тряпичными игрушками, чье могущество только и заключалось, что в приказном тоне, да пунктах кодекса ларгов. Они начальствовали в куполе на правах муравьев, пасущих тлю. Их все слушались. Они олицетворяли власть. Тех, на чьи деньги выросли ларги, тех, на кого ларги работали. «Для них ведь надрываешься. Вдруг возьмут да и подбросят на нужды купола лишних фондов?». Торжественная часть мероприятия обещала затянуться надолго. «Если визитаторы не пресекут словесное буйство старины». Сейвен терпеть не мог визитаторов, но сейчас он от всей души поблагодарил того из них, кто подошел бы к протектору и шепнул ему на ухо ласковое слово. Но те продолжали играть в двенадцать стульев. Внезапно Олаф умолк на полуслове. Какое-то время он разглядывал стоящих перед ним доларгов, потом перевел взгляд на лежащие рядом удостоверения. Когда он начал их неторопливо перебирать, по залу волной прокатился шепот. Протектор выбрал одну из корочек, повернулся всем телом к Сейвену и, глядя в удостоверение, громко изрек: - Так и есть! Крайтер, да ты ларг теперь! Раздались фанфары, за ними грянула не менее торжественная музыка и все зааплодировали. Сейвен так до конца и не понял, оказался ли первый титул случайностью или его спланировали заранее, но эффект он произвел неподдельный. Крайтера, по меньшей мере, уважали, за то, что во многом он был лучший. Лучший стрелок, лучший фехтовальщик, показывал просто феноменальные результаты в подводном плавании, беге на длинные дистанции, а когда он участвовал в учебных маневрах, то непременно отличался как инициативный и грамотный стратег… Когда год назад на подобном этому вечере публика так и не услышала его имени, удивлению, казалось, не было предела. Это уже после все дружно вспомнили его неугомонный и сложный норов, а тогда… Тогда все ждали, что вот сейчас, произнесут имя Крайтера. Но снова и вновь ларгом оказывался кто-то другой. Нельзя сказать, что известие как-то эмоционально повлияло на Крайтера. «Еще бы. Сам ведь все устроил так, чтобы сегодня непременно взойти на подиум. Какие уж тут неожиданности, пусть и приятные?». Он преспокойно вышел из строя и, не обращая внимания на рукоплещущий зал, энергически взобрался к Олафу. Ему, как первому в этом году титулованному ларгу, предстояло выступить с речью, что он и не преминул сделать: - Братья и сестры! – Пафосно начал он, как и протектор, отказавшись от микрофона. – Все мы оказались здесь, в куполе Бредби, потому, что нам не оставили права выбора. Как голод, что гонит зверье на севере к окнам деревень, сюда нас пригнала нужда. Я уверен, что ни один любящий родитель не отдал бы своего ребенка на семнадцать лет туда, откуда тот выйдет игрушкой войны. Скажите мне, кто из вас не задумывался о своей участи? Кто не пытался вспомнить лица своих родителей? Кто из вас не помышлял сбежать отсюда? Но куда? Зачем?! Эти короткие вопросы каждый раз останавливали меня, ведь ничего не имея мне некуда и незачем идти. Мы здесь все большая, драная семья без роду и племени! Братья и сестры по участи… Не знаю. Может быть, в другой жизни я бы плел корзины или ловил рыбу и видел в том свое счастье. Но в этой жизни – я ларг. И я, демон меня забери, горжусь этим! С удостоверением ларга в руках Крайтер спустился, занял свое место, а аплодисменты все окружали его звонким ореолом. Смолкли они только, когда Олаф поднял обе руки вверх, призывая к тишине. - С вашего позволения я продолжу. Сегодня у нас еще девять награждений и, поскольку мы тут немного задержались с началом церемонии, предлагаю поздравить нашу молодую элиту оперативно, горячо и сразу приступить к банкету. Зал согласно загудел. - Ну что же… - он поднес к глазам очередной документ и громко прочитал имя: - Лейла Миллет! Стоявшая рядом с Сейвеном обладательница певучего имени издала радостный возглас и мигом очутилась возле протектора. Олаф подал руку девушке, неуклюже поцеловал в щеку, как целуют добрые дядюшки своих племянниц, наконец вручил удостоверение и громко, усмиряя шум аплодисментов, сказал: - Лейла – клирик и, по мнению мастера Исутсуманадараго из купола Крисалия, самый лучший! Кто еще не знает – прошу любить и жаловать. Лейла, поздравляю, - и уже в полголоса, так, чтобы слышала только она одна, добавил: - Спасибо, что согласилась. - Спасибо, что пригласили, - дрогнул в ответ ее голос. Следующим под руку Олафу подвернулся паренек из группы Д. Его высокий и худощавый стан особо подчеркивали узкие рамки одежды. Когда он встал напротив протектора, то в сравнении похудел настолько, что стал похож на флагшток. Паренек слегка качнулся в поклоне, изрек сухое «Спасибо» и, как показалось Сейвену, очень крепко пожал руку Олафу. Еще одним избранником фортуны оказалась девушка все той же группы Д, что в Лонции помогала спасать вездеход гелионцев. Сейвен был знаком с ней ровно столько, сколько и с любым другим жителем купола. Словом – почти незнаком. «Уф. Поскорей бы уже раздали эти пластиковые корочки, покуда совсем не поскучнело». Он вздохнул, понурил голову и стал взглядом очерчивать стыки карбоновых плит на полу. Когда на пути оказался подиум, взор лениво вскарабкался по сучкам лакированного шпона, сместился влево, вслед за окантованной латунными вензельками кромки, добрался до ступеней, вновь спустился на пол и уперся в стоящую рядом фигуру Крайтера. Его лицо, пожалуй, отражало меньше эмоций, чем придорожный булыжник. Лицо Лейлы сияло, а глаза – блестели. Она с трудом сдерживала слезы радости. «Надо полагать все-таки радости». Зак же то и дело передергивал плечами, переминался на месте, вздыхал, а по его вискам текли жирные капли пота. «Волнуется, вестимо». Неясно за какие добрые дела, но следующим по подиуму прошелся Манкер Глитт – заносчивый, высокомерный и скудный на благоразумие выскочка. Этот типчик отличался от прочих подобных ему исключительной подлостью и грузным вероломством. Несколько раз случалось так, что за проступки, инициатором которых являлся именно он, расплачивались те, что почестнее, да понаивнее. Сейвен мог отдать руку или даже две, что на экзамене, в составе группы А, Манкер ничего достойного не совершил. «Разве что по умыслу, ли по привычке подставил кого-то». Однако же он был как-то связан с когортой инвесторов и в этом ключе любые дальнейшие вопросы обрекались на бессмыслие. Следом Олаф поздравил двоих участников группы Д. Напряжение переминающегося на месте Зака, как показалось Сейвену, достигло апогея. Уложенными по швам руками, Зак отхлопывал по бедрам известный только ему ритм, а все тело будоражил судорожный пульс. - Зак Дейв! На два-три квика Зак замер, точно отпечаток, но уже в следующее мгновение он брызнул лучистой радостью, подпрыгнул на месте и дико заорал: «Фой! Я ваш папа!». «Хе-х. Я ваш папа? Что бы это могло означать? Уж не то ли, что он такой молодец и всех сделал?». С удивлением Сейвен заметил, что улыбнулся. Он быстро подавил выражение доброй эмоции и встревоженно осмотрелся. «Не видел ли кто?». Но всеобщее внимание было устремлено на сцену, где в припадке радости бесновался Зак. Он широко улыбался, тряс руку Олафу так, что та едва не отрывалась, непрестанно хохотал и в то же время лез целоваться. Даже когда он заполучил вожделенное удостоверение, то вернулся на прежнее место не сразу. К всеобщему удивлению он обошел всех визитаторов и каждому сунул руку. Причем половина общественности изумилась сумасбродной выходке Зака, а остальная половина тому, что визитаторы ответили-таки на приветствие новоиспеченного ларга. «На волне изумления, надо полагать». Улыбаясь до нельзя натянуто Олаф наконец-то справил буйного в строй и вернулся к своей обязанности. Он посмотрел на два оставшиеся удостоверения, потянулся было к дальнему, но передумал и взял то, что лежало поближе. Когда предпоследним ларгом оказался не он, откуда-то из потаенных глубин души Сейвена всплыл мутный пузырёк беспокойства. «Чушь. Покамест все шло предсказуемо, и нет причин положению вещей так резко меняться. Крайтер сделал ларгом себя и всю нашу группу. В этом сомнений быть не может». Сейвен внутренне содрогнулся, когда внезапно для себя осознал, что несмотря на правду, известную только ему, и он не прочь обзавестись билетиком в другую жизнь. И это после того, как его практически выворачивало от болотной жижи лжи в которой он увяз. «Распробовал? Теперь вкусно стало?». Он скрипнул зубами и чуть было не поддался желанию покинуть строй и выйти вон. Никогда еще он не чувствовал такого отвращения к самому себе. - Сейвен Болферт! Сейвен окаменел. Память зачем-то воскресила давешнее лицо Крайтера. Такое бесстрастное, спокойное, будто высеченное из гранита. «Сказать правду? Сейчас же! Непременно сказать!». Он сделал шаг и вышел из строя. Зал ему аплодировал. Как и всякому другому, удостоившемуся сегодня чести зваться ларгом. Но аплодисменты показались Сейвену зловещими. Воображение рисовало дикую картину того, что все знают истину и вот здесь и сейчас проверяют его - Сейвена. Испытывают на честность. Проверяют его честь. И если он, как Крайтер, спокойно примет участь, пожмет руку Олафу, поклонится и спустится обратно, то тут же поднимется гвалт и его справедливо освистают. «Лжец! Вероломный обманщик! Волк в овечьей шкуре!». Он слышал эти обвинения как наяву и уже верил им. Это был его шанс. Как последний ларг он должен был произнести заключительное слово. Олаф передал ему удостоверение, пожал руку, а после жестом пригласил сказать что-нибудь. Как во сне Сейвен поднес к губам микрофон и только сейчас прямо посмотрел в зал. Люди притихли ожидая, что же скажет самый молчаливый и замкнутый житель купола Бредби. Но тот продолжал молчать, разглядывая раскинувшееся перед ним скопище. Взгляд остановился на рожденных сегодня ларгах и тех, кому судьба дала от ворот поворот. Он посмотрел на пылающее счастливой улыбкой лицо Зака, на блестящие глаза Лейлы, на Крайтера, который тоже ухмылялся. В этих лицах было что-то, что остановила Сейвена от давешнего порыва. В них он увидел свет. Увидел сбывшиеся мечты и новые, далеко идущие надежды. Он выдохнул, набрал в грудь воздуха и сказал: - Спасибо тем, результатами чьих стараний мы преодолели долгий путь и предстали перед вами как есть. Разочарований не будет. Мы обещаем. Ненависть к хлопкам публики обещала вот-вот воплотиться во что-то осязаемое. Сейвен сжал кулаки покрепче, стиснул зубы, отчего губы превратились в узкую белесую нить и медленно сошел вниз. Народное внимание отстало от него, но аплодисменты по инерции все еще звучали. В его честь. Постепенно в зале снова воцарилась относительная тишина и Олаф, воспользовавшись этим, вернулся к любимому своему делу. - Десять ларгов. Неплохо, да? А следующий год обещает новые рекорды. С завтрашнего дня к семнадцатой сессии обучения приступит аж тридцать три доларга! И если отказников окажется больше, пускай даже все тридцать процентов, то все равно в будущем году вот на эту сцену взойдет, по меньшей мере, тринадцать новых воина. Остальные же не у дел не останутся. – Он обвел взглядом выстроившихся перед ним выпускников. – Невозможно каждому стать ларгом, как нельзя любому быть рыбаком. Поверьте, работы хватит на всех. Мы навсегда останемся одной семьей, живущей под общей крышей, дышащей одним воздухом, стремящейся к одной цели. Сделать наш мир лучше, безопасней и… свободнее. Свободным. Он рассмеялся. - В любом случае уже завтра новички отправятся на свое первое задание. Контракты уже подписаны и лежат у меня в столе, так что завтра я жду всех в своем кабинете. К пятому циклу. Да – в пять. Хоть выспитесь немного. А сейчас – отдыхайте. Сегодня ваш, хм, вечер.
***
Музыкальная группа купола Бредби сегодня давала свой дебютный концерт. Получалось у них неплохо, тем более, что артисты пользовались совершенно новыми музыкальными инструментами. Электрогитары, ударную установку, синтезатор, усилители, пульты и прочее оборудование привезли в купол из Сотлехта практически сразу, после того как актив доларгов предъявил визитаторам приказ об утверждении группы. Подобные музыкальные коллективы уже давно существовали в других куполах Вербарии и возможно поэтому вопрос о приобретении оборудования решился с приятной быстротой. Одним словом, у коллектива под названием «Взлет падения» хватило времени отшлифовать свою программу и достойно подготовиться к дебютному концерту. Выступали негромко, мелодично, перемежая изобилие песен с чистой инструментальной игрой. С бокалом пальмового вина в руках Сейвен подпирал одну из колонн мантапама. Он слушал музыку, про себя оценивая каждую композицию по пятибалльной шкале, глазел по сторонам, оценивая наружности людей все по той же системе и цедил напиток, сразу оценив его по достоинству. Он допивал уже третий бокал и, быть может именно поэтому, не торопился уходить с праздничного вечера. Проходившая мимо разносчица, которая успела запомнить молодого ларга не отходившего от колонны весь вечер, остановилась и предложила обновить. Сейвен великодушно согласился и вот, уже с четвертой порцией вина в руке и потеплевшим от алкоголя взглядом, он продолжил по-своему наслаждаться вечером. В гуще событий заприметился Зак. Окруженный толпой он что-то самозабвенно рассказывал и при этом махал руками во все стороны. Странно, но его с интересом слушали. «Должно быть треплется о своих достижениях в Лонции. То же мне - герой без подвига». Крайтер беседовал с Олафом с таким серьезным выражением лица, будто предметом их разговора по меньшей мере было объявление войны Кетсуи-мо. «Откуда же у вас такая связь близкая?.. Не оказалось бы, что наш драгоценный протектор отец Крайтеру. Вот шороху-то будет». У края сцены Сейвен мельком углядел Лейлу, которая громко аплодировала и что-то кричала всякий раз, когда артисты завершали очередную композицию. «Вливается наша новенькая потихоньку. Хм? И музыку, стало быть, любит? А может, играет? Не удивлюсь, если следующий концерт пройдет с ее участием». Немного погодя пришло время танцев. Из стульев соорудили импровизированную площадку на которой, сначала нерешительно, но затем все бойче, стали кружиться пары. Толпа хлынула к границам площадки, отчего танцующие скрылись из вида и зала наполовину опустела. Поскольку смотреть стало некуда, Сейвен уставился на бокал с вином. С полнарна ничего не происходило, но потом в бокале неожиданным образом добавилось синего. Взгляд его встретился с бездонной голубизной наставницы Диз. Она стояла скрестив руки за спиной и пристально смотрела на него. Потом она шагнула раз-другой и оказалась вплотную настолько, что костяшки его пальцев, сжимающих бокал с вином, коснулись ее груди. Сейвен предпочел отхлебнуть глоток. - А ты почему не танцуешь? – спросила она тоном, будто Сейвен целыми днями только и делал, что танцевал, а тут вдруг взял, да и уклонился. - Что ты хочешь, Диз? - Что я хочу? - Да. - Хочу, чтобы ты меня пригласил на танец. - Даже если бы и умел… - Я знаю, - она отступила в сторону и привалилась спиной к той же что и Сейвен опоре. - Тогда просто постоять с тобой. Три нарна тянулось молчание. «О чем ты думаешь, Диз? Чего хочешь?». Сейвен покосился на стоящую рядом. «Уж не в любви ли мне признаваться пришла?». Он представил себе, как выдающийся ларг, магистр «синей магии», девушка которую боялись все, очень нежно обнимает его и шепчет на ухо ласковые слова. - Чего ты хочешь, Диз? - повторил он, но ответа не услышал. Диз боялись не потому, что она в совершенстве владела «синей магией», а потому, что в гневе не контролировала эту силу. Напряжение ее биотоков подскакивало вместе с яростью и все это срывалось в непредсказуемые последствия. О, в такие моменты ее тело превращалось в сущую молнию, способную разить взрывной энергией кого угодно через что угодно. Сквозь контроль эта способность творила настоящие чудеса, но в хаосе буйства, чинила только разрушение. - Диз? – Он повернулся и с удивлением увидел, что она плачет. Не как это делают обычные женщины с всхлипами и искривленным лицом, а молчаливыми дорожками слез. Только уголки ее губ часто подрагивали. «Превосходно. Только этого мне сейчас и не доставало». Сейвен огляделся по сторонам, но, к удаче, поблизости не было никого, кто смог бы обратить на них внимание. Он оттолкнулся от колонны и со вздохом встал напротив Диз. Так же близко, как несколькими минутами раньше она подошла к нему. - Что с тобой? – Спросил он, стараясь выразить голосом участие. – Только не говори, что тебя кто-то обидел. И прекрати давать слезам волю. Они тебе не к лицу. Но вместо того, чтобы последовать совету, она бросилась ему на шею, вся дрожа от беззвучного плача. «Вот же-ж…». Сейвен покосился на бокал из которого расплескалось вино, украдкой допил его остатки и засунул опустевший хрусталь в карман кителя. Он приобнял ее за плечи, она же в ответ прижалась еще сильнее. Внутри шевельнулось какое-то чувство, что-то тепло захватило его. Сейвен погрузился в тот странный сон, где он стоит вот так же обнявшись с Диз в солнечном фонтане. Чудно, но сейчас его мало заботило, что их могли увидеть. «Это все вино, что б ему было пусто. Четыре стакана. Одуреть можно. Как я еще на ногах держусь». Пока Сейвен занимался поиском оправданий для себя, лучезарная наставница успокоилась, ее плечи перестали вздрагивать, а дыхание выровнялось. Она распустила объятья, мягко отстранила Сейвена и посмотрела ему в глаза. Ее ресницы слиплись, а кончик носа слегка покраснел. Только сейчас он обратил внимание, что Диз где-то успела снять очки. Она смахнула остатки слез со щек, глубоко вздохнула, возвращая самообладание и решительно проговорила: - Я больше не наставница. Сегодня утром, как только мы вернулись из Лонции, я подала рапорт о самоотстранении. Олаф не хотел его подписывать, но я иногда могу быть настойчивой… Теперь я ларг. Как и ты. И… может быть… - Почему, - перебил ее Сейвен, чувствуя, как часто забилось его сердце. – Зачем ты так? - Я знаю, что меня никто не воспринимает всерьез как наставницу. И ты тоже, кстати. Мне нравилось то, чем я занималась. Нравилось делиться теми знаниями, которыми я сама располагаю. Пусть их немного, но… Что толку, если я не могу увлечь? Да, я могу задать трепки, могу заставить бояться меня, но уважать как наставницу… Можешь мне не верить, но даже молодые доларги не хотят слушать меня. Даже дети, понимаешь?! - Значит, это не твой путь. У тебя характер воительницы, а не учителя. Простого желания поделиться знаниями мало. Здесь нужно или иметь дар учителя или характер деспота. Но, извини уж, ты одарена другим. И ты слишком мягка к подопечным. Так что, - он усмехнулся. – С возвращением. Ты все сделала правильно. Диз улыбнулась, а Сейвен про себя облегченно выдохнул. - Спасибо, Сейв. Я знала, что ты не такой, каким кажешься. - Да я просто… - Выпил лишнего, - засмеялась она. – Может все-таки потанцуем? Если не умеешь, я научу тебя двум-трем несложным па. - Я не настолько пьян, спасибо, - на мгновение Сейвен смутился. Но лишь на мгновение. – И раз уж зареклась больше не учить, так не учи. - Это ведь совсем не то. - Знаю. Хе-х, просто я не привык находиться в центре внимания. Мне пора. Спокойной ночи. Он развернулся и зашагал прочь, но услышал оклик. - Эй, что это у тебя в кармане? И действительно, из кармана его кителя продолжала высовываться хрустальная ножка. Сейвен достал бокал и вернулся к Диз. - Вот. Верни разносчице. - Хорошо. Когда его фигура начала пропадать из поля зрения, из-за пояса Диз достала очки, одела их и проводила Сейвена взглядом до самого сумрака парковой зоны. Потом она дождалась разносчицу, но вместо того, чтобы вернуть бокал, попросила наполнить его до краев. Вместе с ним она покинула залу и уединилась в своем номере.
Исправлено: Head Hunter, 03 ноября 2010, 09:42Ом Мани Падме Хум. |
|
|